Проблема теодицеи в Ветхом Завете поставлена достаточно четко: «если полновластная воля бога предопределяет все события, в том числе и все акты человеческого выбора, то не есть ли всякая вина – вина бога?».

Некоторые исследователи считали, что она проявляется лишь в отдельных ветхозаветных книгах, прежде всего, в книгах Иова и Экклезиаста. М. И. Рижский настаивает на том, что можно выделить теодицею как одну из сквозных тем в этой части Библии. С этим можно вполне согласиться, увидев в ветхозаветной теодицее в определенном смысле прямое продолжение тех раздумий, которые характерны для ближневосточной и средневосточной дидактической литературы, основным понятием которой является «премудрость». С глубокой древности оно имело значение: «…всякое человеческое знание и искусство». Возникновение этой литературы, по мнению различных авторов, связано с особым складом ума людей Востока, шумерскими платными школами писцов, где обучали детей жизненной мудрости и преподавание велось на основе многократного переписывания табличек с текстами басен, поучений, наставлений, пословиц и т. п. Прослеживаются прямые идейные и даже литературные параллели с ветхозаветными книгами Премудрости, ибо Израиль в области религиозной и культовой литературы должен был «пользоваться теми же средствами, которые выработались раньше его».

Расцвет этой литературы в Израиле наблюдается во время правления Соломона, когда «приходили от всех народов послушать мудрости Соломона, от всех царей земных, которые слышали о мудрости его» (3Цар. 4 : 34). Мудрость Соломона была «выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости Египтян» (3Цар. 4 : 30), он испросил у Бога мудрости (3Цар. 3 : 6 – 14). По этой причине его считают основателем дидактической литературы Израиля. С того времени дошли самые ранние сведения о «мудрецах» (3Цар. 4 : 29-34; Прит. 1 : 5-6; 15 : 12; 16 : 14; Еккл. 12 : 11). Они в Древнем Израиле стояли рядом с пророками и священниками (Иер. 18 : 18) и противопоставлялись нечестивым лжемудрецам (Прит. 14 : 6; 15 : 12; 21 : 11; 24 : 9).

В книге Притчей Соломоновых указывается, что Премудрость была с Богом прежде всех созданий (Притч. 8 : 22; 9 : 1–6) и была «художницею» при нем, когда он творил мир (Притч. 8 : 30). Понятие «премудрость» встречается в самых древних произведениях со значением «…всякое человеческое знание и искусство». В Ветхом Завете оно означает способность к управлению страной (Быт. 41, 32; Втор. 1, 13), большое мастерство (Ис. 28, 3; 40, 20), талант военачальника (Ис. 10, 13) и морехода (Пс. 106, 27), хитрость (2 Цар. 13, 3), политическую расчетливость (3Цар. 2, 6). Во время правления Соломона, когда в Израиле наблюдается расцвет «мудрой» литературы, «приходили от всех народов послушать мудрости Соломона, от всех царей земных, которые слышали о мудрости его» (3Цар. 4, 34). Мудрость Соломона была «выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости Египтян» (3Цар. 4, 30).

Считается, что ближневосточные книги в еврейском изложении выходили на более высокую ступень по сравнению со своими ближневосточными прототипами, становились «как бы созданы вновь». Если вавилонские и египетские произведения учили, как добиться славы и почета, то ветхозаветные произведения вели человека к богоугодной жизни.

История библейской теодицеи в целом явственно свидетельствует, что она становится, по сути, одной из форм складывающегося богословия. Доказывая верховенство Яхве в религиозной и социальной жизни, его необходимую роль в развитии мира, иудейские пророки и ранние христиане систематизировали идеи и представления по широкому кругу проблем, связанных с понятием «провиденциализм» и соответственно вырабатывали комплекс рецептов применения его в сакральной и секулярной сфере.

Первый этап, по мнению библеиста М. И. Рижского, начинается с VIII в. до н. э., т. е. со времени, когда резко выросло влияние внешнеполитическое влияние Ассирии и Вавилона и древнееврейские территории оказались, в конце концов, в составе этих государств: «в сложившихся условиях образ самого Яхве неминуемо должен был принять новые черты, несовместимые с его прежним узко национальным характером». Безусловное значение имеет предшествующее развитие еврейского общества, когда евреи стали «зазнавшимся», «жестоковыйным» народом. Тот период – это, прежде всего, время деятельности Моисея, который дал первый систематизированный религиозно-правовой конструкт («Моисеев Закон»), ставший основой всей последующей этно-религиозной и государственно-правовой истории евреев. В результате сложнейшей селекции из всех «богов», т. е. культурных традиций Ближнего Востока, был создан предельно оригинальный и эффективный вариант на основе культа Яхве. Новая культура стала «островом» посреди океана хаотичной этно-культурной конвергенции и беспрецедентный «кастинг богов» завершился мощным спуртом практически неведомого доселе народа, который в религиозном плане становится своеобразным «законодателем мод» на века вперед.

Уже тогда очень важно было то, что можно назвать первоначальной формой теодицеи, т. е. «выбор» Яхве на основе мощной интеллектуальной экспертизы, проведенной «жестоковыйным» народом, мышление которого было предельно рационализировано и опиралось на созданную в результате длительной и трагической истории систему «здравосмысленных» рецептов. Это был не просто выбор одного из богов, исходя из конъюнктурных соображений, а фактически выработка «островной» программы «вечного» выживания и развития «избранного народа» в предельно враждебном окружающем мире. Это, по сути, отражено в самом имени Я́хве (Йа́́хве, Я́гве). Произнесение имени Бога в иудаизме и христианстве табуировано, что, в частности, основывается на библейской заповеди «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно» (Исх. 20 : 7), и истинное произношение имени Бога до сих пор остается предметом споров. Достоверны лишь буквы Йод-Хей-Вав-Хей (ивр. הוהי , в латинской транскрипции YHWH), так называемый тетраграмматон. Как слово он не имеет лексического значения, но эти четыре буквы часто толкуются как наложение слов: «был», «есть» и «будет».

Именно в этот период и складывается то явление, которое отмечает М. И. Рижский: «этот образ у ранних пророков был полон противоречий, так же как его поведение. При том следует учитывать, что ни у ранних пророков, ни у их слушателей еще не возникло идеи о принципиальной непостижимости сущности Яхве и его намерений. Наоборот, было твердое убеждение, что характер бога и мотивы его поступков вполне допустимы человеческому пониманию…все это было вполне “посюсторонне”».

Фактически в ранний период теодицеи решался экзистенциальный вопрос: да, Яхве «помог» создать государство, но может ли он в новых условиях «помочь» сохранить ее? «Правильная» ли модель создана? Иначе говоря, закладывалась вторая сторона теодицеи – уже не столько важно, выдержит ли модель натиск окружающего «остров» мультикультурного океана, сколько, станет ли она оптимальной и исторически оптимистичной в социокультурном смысле? Если первая стороны теодицеи («аверс») решалась «во времена Моисея», то теперь очередь дошла до решения сложнейших внутренних проблем. И здесь на