Шрифт:
Закладка:
– А что будет, если сорока все же станет старостой?
– Она войдет в совет директоров… как другие старосты до нее. У нее будет право вето на продажу. И, конечно, она сможет остановить сделку. По слухам, она также унаследует много денег.
Он смотрит на меня.
– Я знаю, о чем ты думаешь: что я мог бы заставить деда сделать Араминту официальной сорокой. Но она обязана быть прямым потомком. Типичная одержимость богачей наследованием и кровью… Леди Пенелопа была пионером, но не во всем. Так что теперь уже слишком поздно.
– Не может быть, – говорю я пересохшими губами.
– Ну, как только мы уедем, вы с Одри останетесь единственными сороками в школе, но никто из ваших родственников не состоял в Обществе, так что вы не можете ничего унаследовать. И, конечно, это относится ко всем, кого вы можете рекрутировать. Так что идем. Я хочу показать тебе кое-что.
Он кладет дважды обернутую пленкой чашу в коробку и проходит через кухню. Переставляет несколько коробок и откидывает в сторону половик, открывая люк с засовом. Он открывает засов и поднимает люк, становятся видны ступени, ведущие в темноту.
– Выглядит сомнительно, но поверь мне…
Медлю. Можно спуститься по этим ступеням и никогда больше не увидеть солнца. Я видела документалки о молодых девушках, которых похищали и годами держали в подвалах. Эд протягивает руку и спускается на несколько первых ступеней. Я беру его руку и следую за ним. Одновременно вынимаю из кармана телефон «Общества сороки» и проверяю карту. Этого подземелья на карте нет. Очевидно, кое-что школа все еще скрывает, но теперь, следуя за Эдом, я чувствую, что это может стать ключом к тому, чтобы, наконец, узнать все, что можно об Обществе и секретах, которые оно хранит. Он включает свет, и все уже не так похоже на триллер.
Ступени ведут в темный туннель. Тут холодно, сыро и очень грязно, но я сосредоточена лишь на том, чтобы передвигаться по следам Эда, пока он уверенно ведет меня вперед. Мы подходим к старому круглому каменному строению с крошечными грязными окошками. Похоже, оно когда-то стояло на поверхности. Эд щелкает выключателем, и загорается свет. С одной стороны маленькой комнаты стоит письменный стол и пара мониторов. Из каждого угла по спирали торчат кучи проводов и кабелей, которые, очевидно, к чему-то подсоединены.
– Это техническая база «Общества сороки». Тут был когда-то их архив, но после того как Общество было распущено в семидесятых, они избавились от множества старых бумаг. Когда я приехал сюда, дедушка спросил, смогу ли я подключиться к уже существующей системе наблюдения и установить несколько собственных камер, чтобы мы могли наблюдать за тем, что творится в школе.
– Как ты это сделал? – Я с благоговением смотрю на то, чему стала свидетелем.
– Когда работаешь на территории, много к чему имеешь доступ, понимаешь? И я смог добавить несколько камер, о которых не знает даже миссис Эббот.
– Сюда есть ход только с вашей кухни? Где мы вообще:
– Нет, тут есть несколько разных входов. Хотя большинство из них я перекрыл. Я планировал убрать люк и перестелить пол, чтобы сюда не попал никто другой, но боюсь, что мы с дедушкой станем последними, у кого был доступ сюда, а я этого не хочу. Мы сейчас под старыми конюшнями.
– То есть ты хочешь сказать, дом миссис Эббот прямо над нами?
– Да, это довольно рискованно. Приходится следить за ее передвижениями.
– Проклятье. Это… – Я переминаюсь с ноги на ногу.
– Уж слишком? – заканчивает он.
– Да. То есть я прекрасно знаю о камерах в школе и коридорах, но это уже новый уровень шпионажа. Как все это работает?
– Я могу показать, но только если ты позволишь мне сейчас передать ключи тебе и Одри.
Ошеломляющее чувство ответственности!
– В смысле?
– Мы уезжаем, Айви, никого не останется. Вы буквально единственные, кому я могу передать все это.
– Дай-ка мне сформулировать: ты хочешь, чтобы я и Одри взяли все в свои руки и были частью «Общества сороки»? Официального, а не того, в которое мы вступили до этого…
– Да, потому что нас тут не будет. Может быть, тогда у вас появится крошечный шанс остановить то, что надвигается.
– Но что мы можем сделать?
Он останавливает мои дальнейшие расспросы.
– Я не знаю. Честно. Но это единственное, что я могу придумать. Поддерживать века хорошей работы.
– Ладно, – уверенно отвечаю я.
– Ладно что?
– Я это сделаю… Мы это сделаем. – Улыбаюсь ему.
– Дедушка будет в восторге. Давай покажу, как логиниться.
Мы садимся за стол, и он перечисляет пароли и горячие клавиши, позволяющие очень быстро переключать школьные камеры.
– Вау. А у тебя есть звук?
– Да! Можно слушать разговоры, если нужно.
– Конечно же это незаконно? – осторожно спрашиваю я.
– Это все незаконно, Айви. Ты это и так знаешь. – Он смеется. – Это о том, чтобы делать все, лишь бы школа жила.
– Эд… как ты можешь быть уверен, что мне можно доверить все это?
– Потому что со всеми вашими расследованиями я знал, что вы вот-вот и сами все это обнаружите.
– А у тебя есть доступ к архивам? Можно посмотреть записи за определенную дату, например.
Он несколько раз щелкает мышью и открывает тысячи папок с сего дня и на месяцы назад.
– Хранятся лишь последние сто двадцать восемь дней, после идет перезапись на существующие файлы.
– Значит, ничего о ночи смерти Лолы. Можешь проверить ночь вечеринки в честь Самайна? Где-то с девяти до десяти вечера.
– Зачем?
– Кловер.
Эд хмурится.
– Можно проверить…
Мы сидим и проверяем несколько камер, а потом замечаем это. Камеру, показывающую часть подъездной дорожки у боковых ворот.
– Погоди… это она там! Можешь приблизить?
Эд увеличивает видео, и становится видно, что это точно Кловер. Она говорит с мистером Уиллисом. Темно, но свет на дорожке идеально освещает их лица, и нет никаких сомнений.
– Тут есть звук? – спрашиваю я. Мне необходимо точно знать, о чем они говорят. Что могла Кловер сказать мистеру Уиллису?
– Нет, к сожалению, нет. Эту камеру сложней переустановить так, чтобы это не выглядело подозрительно, так что она старая.
– Проклятье.
Мы сидим и смотрим, как подходит к концу их разговор. Кловер бурно жестикулирует, и в какой-то момент выглядит так, будто мистер Уиллис сейчас замахнется на нее. Но затем он выходит из зоны видимости, и к Кловер подъезжает машина. Я записываю номера. Она садится в машину, и та увозит ее через боковые ворота.
– Что за черт? –
