Тихо смеюсь, потому что его слова даже меня способны вогнать в краску. И не потому, что они особенно пошлые, а я такая робкая и несмелая – нет. Просто это Клим, а он действует на меня особым образом: как молодое вино, бьющее в голову почти сразу.

Я возвращаюсь в кабинку, а Клим замирает за занавеской. Кажется, он сейчас просто распахнёт её и войдёт, несмотря на все правила приличия. В воздухе между нами скопилось слишком много нерастраченной сексуальной энергии, но он не торопится. Я слышу тяжёлое дыхание, ощущаю присутствие Клима каждой клеткой кожи, пока медленно стягиваю с себя платье. Но нет, он лишь сминает в кулаке непрозрачную ткань и что-то шипит сквозь сжатые зубы. Слов не разобрать, но они явно неприличные, матерные.

– Всю остальную бабскую тряхомудию тоже подбери. Что там нужно? Бельё, сумку какую-то, туфли. – Клим всё-таки перестаёт терзать несчастную занавеску и отходит назад, из-за чего его голос становится тише. – Через полчаса встретимся у выхода.

И уходит. А я остаюсь одна с колотящимся в висках сердцем.

Я не помню, когда поняла, что люблю его. Наверное, всегда знала, что именно Коновалов – моя судьба. Бывает ли одна любовь и на всю жизнь? Не знаю. Но ничего подобного даже приблизительно я ни к кому, кроме Клима, не чувствовала. Хотя очень пыталась.

На подбор всех аксессуаров и завершение туалета мне требуется минут пятнадцать – долго, с учётом того, как я ненавижу все эти примерки. А когда выхожу из кабинки, одетая в джинсы и свитер, до назначенного Климом часа Х остаётся ещё прилично времени. Коротаю его, сидя за удобным столиком для посетителей и пью кофе маленькими глотками, заедая крошечными слоёными пирожными. И на душе так спокойно почему-то. И так хочется продлить это ощущение, но разве это возможно?

Листаю какой-то модный журнал, где закованные в броню модных шмоток красотки позируют в самых невообразимых позах. То так выгнутся, то эдак, и за этим забавно наблюдать.

– Вас просят подойти в мужской зал, – улыбается девушка, ещё недавно хлопотавшая вокруг меня, и я иду следом. – Проходите сюда, пожалуйста.

Она оставляет меня одну напротив тёмно-синей занавески. Я оттягиваю её в сторону и делаю шаг вперёд, оказываюсь в просторной примерочной.

И задыхаюсь, шокированная, замечая одетого в шикарный чёрный костюм и белую рубашку Клима. Он медленно застёгивает запонки, а я откровенно любуюсь его широкими плечами, красивой фигурой и чётким профилем. Клим красив как-то по-особенному. Не смазливый, не хорошенький. Сексуальный. Да, с годами он стал по-настоящему сексуальным, магнетическим мужчиной. И сейчас, скинув с себя ставшие привычными толстовку и джинсы, выглядит невероятно.

– Вроде бы неплохо, – усмехается, окидывая себя критическим взглядом, а я неловко переминаюсь с ноги на ногу.

– Очень даже неплохо, – киваю, а Клим поворачивается ко мне медленно и плавно. У него грация дикого зверя, всегда готового к прыжку. Зазеваешься и от тебя только рожки да ножки останутся. И взгляд, прошивающий картечью насквозь.

– Почему ты в своих старых вещах? – интересуется, а я пожимаю плечами.

– Ты же ничего не объяснил. Потому решила пока остаться так.

Клим стремительно огибает меня и, выйдя в коридор, громко зовёт консультанта. Она прилетает буквально через тридцать секунд, раскрасневшаяся, обеспокоенная, что уважаемым клиентам что-то могло не понравиться. Властный кивок головы, жест в мою сторону и она, прощебетав "конечно-конечно", снова уносится на всех парусах.

– Не в туалете же ресторана ты решила переодеваться, – усмехается Клим, когда для меня приносят платье и всё выбранное накануне.

Я улыбаюсь, пытаясь скрыть внезапное смущение, покалывающее кожу под его взглядом. Странные ощущения, дикие эмоции, почти животные.

– Прям вот при тебе и переодеваться? – заламываю бровь, а Клим медленно кивает.

– Прямо здесь. Начинай.

И присаживается на круглую банкетку, чуть подаётся вперёд и опирается локтём левой руки на бедро. Ждёт, неотрывно следя за моими движениями, а мне ничего не остаётся, как стянуть через голову свитер.

– А если сюда кто-то войдёт? – на минуточку прихожу в себя, а Клим взмахивает рукой, отметая мои тревоги.

– Это раздевался. Ты раздеваешься. Логично? – Киваю, а Клим хмыкает: – Логично. Значит, раздевайся дальше.

И правда, чего это я? Не взрослая женщина, а трепетная лань, краснеющая и бледнеющая в одной комнате с мужчиной.

Вслед за свитером, на пол падают джинсы. Из груди Клима вырывается какой-то не слишком приличный звук, а я добавляю жара, слегка качнув бёдрами. Пусть моя фигура не самая идеальная, во мне нет ни грамма силикона, и я не хожу в спортивные залы, прокачивая скилл и попу, но выгляжу очень неплохо. Во всяком случае, всё сильнее разгорающийся огонь в глазах Клима как лучшее доказательство.

– Прямо вот полностью раздеваться? – лукаво прищуриваюсь, а Клим цокает языком, как хлыстом воздух рассекает, и кивает.

Намёк понят, и я снимаю с себя остатки одежды, остаюсь абсолютно обнажённой. Будто кожу с себя содрала. Тянусь к маленькой вешалке, чтобы снять новый ажурный комплект белья, но Клим не позволяет.

– Замри. Просто замри и не дыши.

А я и так не помню, когда в последний раз делала глубокий вдох. Кажется, ещё в прошлой жизни.

– Ты совершенство. Идеальная.

Кажется, он сейчас сорвётся и возьмёт меня прямо здесь, но нет. Клим просто мучает меня своими взглядами, но это лучше чем секс. Это намного сильнее, ярче и значимее. Я совсем беззащитна перед ним и всегда такой была. Если бы мне предложили пройти по битому стеклу ради Клима, то без вопросов пошла. Главное, чтобы он наконец-то избавился от своих демонов.

Время замирает, мир останавливается, когда Клим подходит ко мне. Высокий и сильный, в потрясающе красивом костюме, он сам снимает с вешалки бельё и срывает бирки, не пресекая нашего зрительного контакта. Я сглатываю, когда понимаю, что он сам собрался одеть меня. Как драгоценную фарфоровую куклу, способную разбиться в любой момент.

– Позволишь? – спрашивает, а я киваю. Просто потому, что, кажется, совершенно разучилась говорить.

Клим усаживает меня на банкетку, ещё хранящую его тепло. Нежный и прохладный шёлк белья скользит по моим бёдрам, поднимается выше, электризует даже самые крошечные волоски, а табун мурашек усеивает кожу. Мужские ладони шершавые и обжигающие, и я на мгновение закрываю глаза, чтобы хоть немного вернуть себе самоконтроль.

– Посмотри на меня, Бабочка, – горячий шёпот, полный страсти, как лесной пожар слизывает остатки моей воли.

Запонка слегка оцарапывает кожу на бедре, но это сладкая боль. Клим касается этого места губами – очень невинно, но умопомрачительно.

Прежде чем надеть не меня бюстгальтер, Клим дотрагивается до ставших каменными сосков, провокационно облизывает губы, а мне кажется, что чувствую их на своей груди. И язык его чувствую, хотя это всё мираж.