Шрифт:
Закладка:
Интересно, «Богемская рапсодия» моей любимой группы Queen как-то связана с этим местом? Вполне может быть, что Фредди, известный своей нетрадиционной ориентацией, бывал в этих краях, вернее, будет, так как пока он ещё, пожалуй, совсем юн.
В заключительный день лагеря приезжие артисты устроили грандиозное представление в духе античной трагедии, после которой народ в очередной раз перепился до чёртиков. Гувер с Толсоном снова где-то пропадали, я же предпочёл пьянству крепкий сон. А потому, в отличие от некоторых, утром был как огурчик. Логично, что мне и доверили вести автомобиль.
По возвращении в Лас-Вегас я уже знал, что делать с компроматом. Первой мыслью было, что в своих СМИ, ясное дело, я ничего опубликовать не смогу, а вот советские газеты вполне могут выйти со скандальными текстами под рубрикой «Их нравы». Хотя фото, где конгрессмены блюют, ссут и трахают мальчиков, наша печать явно не опубликует. Впрочем, цензура любой цивилизованной страны такое не пропустила бы, в том числе американская. Поэтому вторая мысль была куда более зрелой. Что, если фото и негативы окажутся в руках наших спецслужб, которые таким образом получат возможность влиять на отдельных американских политиков и бизнесменов? Компромат во все времена таковым был и остаётся, я же просто умою руки. С камерой в руках в лагере меня никто не видел, а там народу было тьма, хотя, если начнут рыть, то моя кандидатура так или иначе всплывёт. Ну, как говорится, бережёного Бог бережёт. В итоге неделю спустя в условленном месте прошла передача пакета с фотографиями и негативами, которые я оставлять у себя не рискнул. За что, забегая вперёд, был удостоен благодарности лично товарища Берии.
В ответ я попросил: ежели будет такая возможность, переправить в США Марину Ладынину. Специально под неё наобещал проект совместного советско-американского фильма. По сюжету войска союзников освобождают концлагерь, в котором томилась героиня Ладыниной, скажем, Мария Петрова, и среди освободителей будет, например, некий капитан Джонс. Между ними вспыхивает любовь с первого взгляда, но им приходится расстаться. Заканчивается война, американец, всё ещё остающийся холостяком, начинает поиски русской возлюбленной. И в итоге выясняет, что она живёт в далёком алтайском (сибирском, уральском) селе, так же храня верность заокеанскому освободителю. Алтайские пейзажи легко можно снять в горах Колорадо или на Аляске. Добившись возможности приехать к ней без предварительного письма (как бы сюрприз) он находит Марию в тяжёлом состоянии. Она в больнице после того, как на неё свалилось спиленное дерево, позвоночник сломан, и врачи борются за её жизнь. Маша выживает, но оказывается прикованной к инвалидному креслу. Однако Джонс не бросает подругу, клянётся ей в верности и увозит в Штаты, на ферму, где живёт с родителями. А дальше любовь творит чудеса. Маша Петрова встаёт на ноги, рожает возлюбленному пару-тройку детишек… В общем, хеппи-энд!
Цель такого фильма — связать совместными проектами в кинематографии два народа, сделать их понятнее друг другу и ближе эмоционально. Я добавил в переданной связному записке, что без Ладыниной фильма не будет, и вообще все финансовые расходы я беру на себя. Правда, 50 процентов сборов в советских кинотеатрах перечисляются на мой счёт, иначе какой я на фиг бизнесмен?
Ответ за подписью министра кинематографии СССР Ивана Большакова не заставил себя ждать. Иван Григорьевич выражал свою полную поддержку моему начинанию и передавал одобрение вышестоящего руководства. Ради такого большого дела они готовы были командировать Ладынину хоть на полгода, тем более, если расходы принимающая сторона берёт на себя. Мне оставалось только прислать сценарий, чтобы его могли утвердить на высшем уровне. Прочитав это, я хмыкнул: «Ну, бюрократы!» — и сел сочинять сценарий.
В этой суете, к сожалению, нашлось место и печальному. У Вари в Одессе, куда родители вернулись после пензенской эвакуации, умер отец, последнее время сильно болевший. Письмо от матери, Веры Фёдоровны, она получила через людей Серова. Застав супругу с мокрым от слёз лицом и узнав, в чём причина, я принялся её утешать, напирая на то, что в её положении волноваться вредно. Живот благоверной уже достаточно округлился, и похоже, я снова стану папой уже до нового, 1950 года. Хотя и понимал, что словами горю не поможешь. Хорошо Софа в этот момент находилась в распахнувшем этим летом свои двери детском саду.
— Я даже не смогла с ним проститься, — говорила Варя, вытирая распухшие от слёз глаза.
Немного успокоившись, она прочитала мне письмо вслух. Мать писала, что отец в последние дни часто вспоминал о дочери, жалел, что видел внучку только на фотографии, переданной под расписку незнакомыми людьми, и ей, матери, тоже, видимо, не посчастливится прижать к себе Сонечку.
— Может, ты сумеешь уговорить Серова или даже на Берию выйти, чтобы мне с Соней разрешили побывать в Одессе? А то ведь и правда мама свою внучку вживую не увидит.
Я жену понимал. Если у меня в Союзе родных никого не имелось, то у Вари там оставалась как минимум мама. А это, как ни крути, самый близкий человек на свете, человек, давший тебе жизнь.
— Но в твоём положении всё же лучше поберечься, — добавил я, кивая на её округлившийся животик. — Неизвестно, как скажутся на нашем малыше все эти перелёты.
Через всё того же Серова я спустя две недели после обращения получил ответ, что выезд меня и моих близких за пределы США без очень уважительной причины крайне нежелателен. Видимо, повидаться с родными за уважительную причину не сочли. Однако спустя несколько дней пришла новая директива, в которой говорилось, что в качестве компенсации жене и дочери разрешают выезд на отдых на Кубу, где при кураторстве советской резидентуры возможна их тайная встреча с Верой Фёдоровной. У меня в памяти сразу всплыла сцена встречи разведчика Исаева с женой в кафе «Слон» из легендарного фильма о Штирлице, который, кстати, в прошлом году вышел на советских киноэкранах. В американских кинотеатрах картина не шла, поэтому мне пришлось достать ленту окружными путями. М-да… Конечно, не творение Лиозновой, и нет привычных мне актёров, но по-своему фильм получился неплохим. Николай Черкасов в роли агента советской разведки смотрелся вполне органично.
Как бы там ни было, Варя, не
