Потенциал образа Воробьянинова раскрывается в гомерически смешной сцене посещения ресторана, — заведения, которое самим фактом своего существования ставит советскую идеологию с ног на голову. Ведь при советской власти в ресторанах посетители должны прислуживать барам-официантам («чилаэк» — это звучит гордо!). Трансформация трезвого клерка в пьяного аристократа вещь посильнее «Пигмалиона», и конечно Воробьянинов как главный герой романа, превратил бы «Двенадцать стульев» в такую «Дюжину пинков по заднице революции», что даже птица-тройка Катаев-Ильф-Катаев не вытянула бы такого Аверченко никогда.

В «Золотом теленке» образ Воробьянинова усох до Митрича, и одновременно трансформировался в Корейко. То есть социальный полуфабрикат додеградировал до слившегося с природой Митрича и досепарировался до януса Корейко.

2

Хотя Катаев утверждал, что выведен в «Двенадцати стульях» под видом инженера Брунса (персонажа более чем эпизодического), ему там посвящена добрая глава. Только он её выкинул, справедливо решив, что довольно злая карикатура, изображающая его беспринципным демагогом и провокатором, навряд ли могла выйти из под пера «литературных негров». Даже с учётом легкой «маяковской» маскировки.

Речь идет о «модном писателе Агафоне Шахове», авторе «книги о растратчиках» (известность Катаеву принесла повесть «Растратчики»).

Шахов дарит свою книгу кассиру, который выплачивает ему гонорар. Кассир книгу читает, ему нравится как там красиво и со знанием дела описываются оргии растратчиков, он просаживает казенные деньги, попадает под следствие и приходит к Шахову советоваться что делать. Тот советует ему сесть в тюрьму, только не забыть на суде указать, название и место продажи соблазнительной книги.

Так что жалко, что читатели до недавнего времени были незнакомы с этим фрагментом романа. Интересно, как бы остроумно и зло написали в «Двенадцати стульях» о такой колоритной и даже где-то одиозной личности как Булгаков. Но почему-то не написали. И в рукописи нет. Есть намёк на «Дни Турбиных», и есть одно упоминание. Но их выкинули.

3

«ГЕРКУЛЕС» из «Золотого теленка» — это символ советского бюрократии и всего советского государства. Геркулес это колосс. В 19 веке в Европе колоссом называли Российскую Империю.

В 20-х годах в СССР началась кампания по замене детской манной каши на овсяные хлопья. Овёс в России считался грубой пищей для лошадей, поэтому овсяную кашу назвали геркулесовой. («Если ребенок будет есть полезную овсянку, он станет сильным как молодой Геркулес (Геракл)»). Геркулес производился в России и до революции, но это был другой продукт — толокно (порошок), используемое как дешевая пищевая добавка.

Для восприятия людей 20-х годов геркулес был военным немецким эрзацем, таким же, как порошковое молоко, желудёвый кофе или морковный чай. «Геркулес», таким образом, это эрзац-колосс, колосс на глиняных ногах. Фикция.

«Геркулес» занимает помещение бывшей гостиницы-люкс. Совслужащие сидят в номерах, дирекция находится в зимней оранжерее, а бюро справок располагается в отключенном лифте. Формально организация занимается торговлей лесом (одна из главных статей тогдашнего экспорта), реально все силы администрации брошены на то, чтобы удержаться в занятом помещении. В кабинетах стоят кровати и даже ванны; сквозь окраску поверх советских проступают дореволюционные надписи: «Буфет», «номера», «дамская комната»; везде расставлены пальмы.

Половина сотрудников «Геркулеса» носит фамилии Дрейфус, Музыкант, Кукушкинд, Лапидус-младший.

Начальник с революционной фамилией Огонь-Полыхаев ничем не занимается, всем руководит его секретарша Серна Михайловна, управляющая делами при помощи резиновых штампов.

В организации кипит фиктивная общественная работа: готовится переход на латинский алфавит, ведется борьба с Рождеством, организуются кружки для поддержки авиации, беспризорников, химии и т. д. и т. п.

Проект ленинградского крематория

Эта безумная деятельность самозванцев и временщиков носит инфернальный оттенок. Первое что слышит читатель, зайдя вместе с Корейко в бывшую гостиницу, это дружеское приветствие старику-швейцару, оставшемуся в штате с гостиничных времен:

«— Ну, что, старик, в крематорий пора?

— Пора, батюшка, — ответил швейцар, радостно улыбаясь, — в наш советский колумбарий. Он даже взмахнул руками. На его добром лице отразилась полная готовность хоть сейчас предаться огненному погребению».

И далее автор рассказывает:

«В Черноморске собрались строить крематорий с соответствующим помещением для гробовых урн, то есть колумбарием, и это новшество со стороны кладбищенского подотдела почему-то очень веселило граждан. Может быть, смешили их новые слова — крематорий и колумбарий, а может быть, особенно забавляла их самая мысль о том, что человека можно сжечь, как полено; но только они приставали ко всем старикам и старухам в трамваях и на улицах с криками: "Ты куда, старушка, прешься? В крематорий торопишься?" или "Пропустите старичка вперед, ему в крематорий пора". И, удивительное дело, идея огненного погребения старикам очень нравилась, так что веселые шутки вызывали у них полное одобрение. И вообще разговоры о смерти, считавшиеся до сих пор неудобными и невежливыми, стали котироваться в Черноморске наравне с анекдотами из еврейской и кавказской жизни и вызывали всеобщий интерес».

Реально вся эта безумная машинерия с адским огоньком в глазах тем не менее имеет внутренний смысл и жестко управляется из некоего центра. Приказы поступают анонимно. Их цель вполне тривиальна: получение и присвоение прибыли. Никто кроме дурачка-директора не знает, что внешнее управление существует. Причем того, кто это управление осуществляет, — Корейко, — Полыхаев считает курьером-посредником.

А собственно пуркуа па? Почему «человек с английскими усиками» должен нести пакеты с деньгами в общественную уборную, а затем в камеру хранения? Он может их передавать по цепочке дальше. Например, послу из Латинской Америки, тот по диппочте пакеты с деньгами будет посылать в Рио-де-Жанейро, где на них будет закупаться кофе и вестись например в Лондон. КАКАЯ РАЗНИЦА? Да никакой. Внешнее управление.

А на поверхности пузырится изучение эсперанто, пинг-понг, хранение папок с документацией в ваннах, помощь беспризорным детям, строительство социализма и придуривание вице-королем Индии в местной психбольнице.

Что дальше? Дальше всё это великолепие можно