— Так что же было с тем русским евреем? — вернул Хайзаров увлекшегося антиквара в русло повествования.

— Это случилось лет за пять до оккупации. Мой папа тогда сильно хворал, и я частенько подменял его в ломбарде. И вот в один прекрасный день сюда, в это самое помещение, явился пожилой господин, неважно одетый, но державшийся с немалым достоинством. Он назвался известным еврейским коммерсантом по фамилии Симанович, перебравшимся из России в Америку. Он-де до большевиков был секретарем самого Распутина и теперь управляет всеми деньгами расстрелянного русского царя, которые он сумел вывезти из России. В общем, наплел мне с три короба, а я что — мальчишка семнадцати лет. Уши-то и развесил. Дальше этот Симанович сказал, что только что прибыл из Нью-Йорка и из-за нерадивости его помощника остался без денег, но через несколько дней ему переведут крупную сумму из Америки, а пока он просит выдать ему небольшой заем на текущие расходы. В качестве залога Симанович предложил золотой портсигар, украшенный монограммой из драгоценных камней, предупредив, что это подарок самого Николая II и потому обращаться с ним следует очень бережно…

— Что же было дальше? — спросил Викентий Львович у замолчавшего антиквара.

— А ничего, — ответил старик. — Я выдал ссуду под залог портсигара и больше этого самого Симановича не видел, а его портсигар оказался фальшивым: корпус сделан из позолоченного свинца, а камни — обычные стекляшки, — антиквар выдвинул один из ящичков, устроенных в прилавке, и, вытащив оттуда портсигар, передал его Хайзарову.

— Да, занятная вещица, — сказал Викентий Львович, повертев портсигар в руках. — Здесь целых два отделения.

Хайзаров щелкнул замочком, и из портсигара выпали на пол пожелтевшие листы исписанной бумаги. Он поднял их и быстро пробежал глазами написанный по-русски текст со старомодными Ъ в словах.

— А вы знаете, что тут в портсигаре лежат векселя, подписанные самим графом Витте? — спросил он, второй раз и более внимательно вчитываясь в содержание. — Ого, да тут такие суммы!..

— Да видел я эти бумажки, — махнув рукой, ответил антиквар. — Такими штуками во Франции никого не удивишь. Когда в России к власти пришли большевики, у каждого второго француза были на руках российские государственные бумаги. И что?.. Большевики отказались платить по долгам! Так что все эти бумаги не стоят ни единого су!

Посмотрев еще раз на векселя, Хайзаров насчет последнего утверждения старика антиквара усомнился. Была в русском тексте одна деталь, не ускользнувшая от Викентия Львовича. Там упоминались какие-то ювелирные изделия, переданные под залог погашения этих векселей. Кроме того, сумма просто астрономическая. Хайзаров не смог сходу перевести дореволюционные рубли в современные доллары, но все же догадывался, что цифра должна быть по меньшей мере десятизначной.

— Спасибо вам за рассказ, — сказал он. — Отличная история! После нее я просто обязан что-нибудь у вас купить… Например, вот этот портсигар, — Викентий Львович сложил векселя и положил их обратно в портсигар. — Тем самым я хотя бы частично компенсирую убытки, которые вам нанес мой соотечественник… Так сколько вы хотите за портсигар?

— Не хотел его продавать — хоть и недобрая, а все-таки память… Но если уж он вам так приглянулся… Сколько он стоит? Право, не знаю — это же, в общем-то, подделка…

— Вот здесь сто долларов, — сказал Хайзаров, доставая из бумажника пять двадцаток. — Возьмите, — он протянул доллары старику.

Антиквар подумал и, взяв из предложенного только две купюры, сказал:

— Этого вполне достаточно, молодой человек. Если я возьму больше, меня потом совесть будет мучить.

Забавный сувенир из Парижа, снабженный к тому же любопытной историей, Викентию Львовичу чрезвычайно понравился, но все же он был не более чем безделушкой. Однако Хайзарову не давали покоя мысли о векселях. «А вдруг из этих древних бумаг можно что-нибудь да вытянуть? — думал он. — Вот уж это был бы куш — так куш!»

Предприняв кое-какие несложные поиски, Викентий Львович выяснил некоторые подробности о человеке по имени Симанович и с удивлением узнал, что тот действительно был секретарем Григория Распутина — мужика из Сибири, который, как говорят, имел огромное влияние на последнего русского царя.

Теперь было что предложить компаньонам. «На такую историю они наверняка клюнут», — решил Хайзаров и не ошибся. Он, что и говорить, был непревзойденным мастером убеждения и потому без труда нашел инвесторов, которые готовы были вложиться в поиски драгоценностей, несмотря на то, что сам Викентий Львович понятия не имел, что это за ювелирные изделия и где они находятся, а убеждая потенциальных компаньонов, он оперировал только огромной стоимостью драгоценностей, о которой можно было судить, исходя из суммы векселей.

На деньги компаньонов было нанято международное детективное агентство, собравшее сведения об интересующем их деле. Оказалось, что Арон Симанович после революции в России бежал из страны и очутился в Берлине, где попытался предъявить иск на громадную сумму к малоизвестной адвокатской конторе некоего Фрица Краузе. Потом он эту затею оставил и в дальнейшем перебивался различными мелкими аферами. Что интересно, в эмиграции Симанович написал книгу «Распутин и евреи», представляющую собой сборник анекдотов и небылиц о жизни Распутина и царской семьи. Так вот там он упоминает о неких драгоценностях, переданных Николаем II в залог и увезенных в Америку неназванным берлинским адвокатом. Правда, в опубликованные версии книги упомянутый эпизод не попал, но в сохранившейся рукописи, переданной в одно из издательств, он присутствует.

Напасть на след берлинского адвоката Фрица Краузе тоже удалось, несмотря на его довольно-таки мутную биографию. Детективы установили, что он действительно вел дела крупных банкирских домов, как в Европе, так и в Америке, и сотрудники агентства проследили за его судьбой вплоть до 10 апреля 1912 года, когда адвокат отплыл из Шербура на «Титанике», который отправился в тот день в свой первый и последний рейс.

Собранные по крупицам почти столетней давности сведения о романовских драгоценностях сводились к тому, что они утонули вместе с лайнером, но чтобы снарядить экспедицию для их подъема, требовались громадные деньги, которых не было ни у Хайзарова, ни у его компаньонов. Истинной удачей для Викентия Львовича явилось то, что начались съемки фильма, и судно с глубоководным оборудованием отправилось к месту гибели «Титаника».

Складывалось-то все вроде бы