— Вы что-то нашли об Эскальте и рунах? Я считала, что в первую очередь мы начнем именно с них.

Рунар отложил перо и устало ущипнул себя за переносицу. Гора свитков перед ним почти не уменьшилась за прошедшие полдня, и у Айрин страшно чесались руки узнать, чем же именно днями напролет занимался ее наставник.

— Послушай меня, чудовище, и постарайся поверить: я делаю все возможное, чтобы найти существенную, а главное, достоверную информацию, иначе мы рискуем стереть столицу с лица земли неосторожным росчерком пера. Когда дело доходит до севера, появляется слишком много белых пятен, и меня беспокоит, что чем больше я узнаю, тем меньше понимаю в этом проклятом колдовстве.

Последние слова неприятно царапнули ухо. Можно было привыкнуть к шепоту за спиной, даже научиться игнорировать прямые нападки, как случалось каждый раз с представителями духовенства. Архимейстер, первое духовное лицо Рейненберна, будто специально караулил ее по углам, чтобы в очередной раз напомнить, что ее душа, оскверненная дьявольским колдовством, обязательно попадет в ад. Но Айрин считала мага достаточно просвещенным мужчиной, чтобы не поддаваться неизвестно откуда взявшимся предрассудкам. Она очень надеялась найти в его лице хоть какую-то опору. В селе никто не затевал карательных походов с вилами и факелами, о северянах просто… не говорили. Север с его тайнами был очень далеко, и долгое время у Айрин и в мыслях не было, что она могла быть его частью. А в столице, почти примыкающей к склону необъятного Снежного Хребта в десяти днях быстрой езды от северной границы, все было иначе.

— А как насчет городской библиотеки? — предприняла Айрин новую попытку.

— Будь добра, молча сиди и читай о завоеваниях Шариба. Если к вечеру подробно не объяснишь мне причину появления Спорных Земель на нашем юге, заставлю переписать трактат целиком! — раздраженно приказал маг, вновь зарываясь в свитки, но спустя несколько томительных минут все же снизошел до ответа:

— Двадцать лет назад Эскальт закрыл границы из-за гражданской войны. Тогда на нас много чего свалилось: пустая казна, молодая и неопытная королева, нападение на королевскую семью, а из-за зависимости от импорта возник дефицит продовольствия и пушнины. И все это накануне зимы. Сама понимаешь, радости никому такой поворот не доставил, поэтому среди простого народа начали назревать волнения.

— Если не ошибаюсь, в то же время на прибрежные города нападали аймаррские пираты?

Рунар сдержанно кивнул.

— Не ошибаешься. Они разграбили весь юго-восток. Эскальт обещал помощь, но не успел выслать солдат.

— С чего вдруг такой широкий жест? — перебила Айрин.

— Ты мне скажи, — не дождавшись ответа, он осуждающе цокнул языком. — Во имя короля, ты вообще учила историю? Первым мужем королевы Катрисы был Эйнар Лютый, принц Эскальта!

Она этого не знала. Во всех книгах единственным мужем Катрисы значился нынешний король Реджинальд, о ее первом браке почти не упоминалось, и Айрин допускала, что могла упустить это из виду.

— Как же мы не объявили войну аймаррцам?

— Нынешний Верховный Посол, лорд Кольбари, уладил конфликт, он тогда только заступил на пост, — маг вдруг прищурился, поспешно схватил перо и записал что-то в свитке, который словно сам собой возник в его руке. — Неужели, он тоже в доле?

— Что?

— Нет-нет, чудовище, мысли вслух, — он махнул ей рукой и убрал свиток в зачарованный сундук, словно вросший в столешницу. — О чем мы… а, волнения! Если очень кратко: духовники внезапно спустили всех собак на северян, якобы прогневавших Всевышнего из-за поклонения демоническим духам, и припомнили Великую Войну с севером, чтобы у людей появился внешний враг. — Он ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. — Мне тогда было около семи лет. Мы жили в портовом городе на самой границе у Миртельских гор. Кто знает, если бы не война…

Его прищуренный взгляд устремился далеко в прошлое. Айрин с нетерпением ждала продолжения, но краткий миг искренности был упущен: Рунар вновь подобрался и, уронив в чернильницу любимое перо, поднялся из-за стола.

— Говоря проще, чудовище, почти все письменные источники и артефакты были сожжены в священном огне. Так что мои усилия равны поиску иголки в стоге сена.

— Почему именно север? Почему бы не ополчиться на аймаррцев или, в крайнем случае, шарибцев? Они же ведут себя, как завоеватели!

— У нас гораздо больше общего с шарибцами, чем с северянами, — не согласился маг. Он прошел к напольному зеркалу и поправил вздыбившийся ворот светлой мантии. — Например, магия, религия, политическая система. Разве что рабство вызывает вопросы, — он запнулся и поспешно сменил тему. — Так, чудовище, что с твоей магией? Не так давно я приказывал тебе зажигать свечи. Не вижу результата.

Айрин понуро сложила руки на коленях.

— У меня не получается.

— Ты не пытаешься.

— Пытаюсь!

— Чушь, — он подскочил к ней и сдернул со стула на каменный пол подальше от лежавшей у камина светлой шкуры, затем водрузил перед ее носом ближайший подсвечник. — Магия заперта внутри тебя. Я вижу, как она движется по твоим магическим узлам, — он схватил ее за подбородок заставляя посмотреть на себя. — У обычных людей свечение появляется редко, только при сильных эмоциях, но маги сияют всегда.

— Я вижу, — промямлила она.

Его глаза мерцали как тогда, на ярмарке. Теперь она знала, что это был признак колдовства. Даже самые слабые заклинания или зачарованные вещи слегка светились под определенным углом, а некоторые, например, иллюзии, можно было распознать невооруженным взглядом. Создать иллюзию, неотличимую от реальности, было чрезвычайно трудно. Даже у Рунара нет-нет да поблескивали лепестки иллюзорных цветов или перышки порхающих птичек, которыми он иногда веселил скучающих на приемах дворян.

— Твой элемент — огонь. Ощути его, представь, как наяву, — продолжал Рунар, указывая теперь на свечу. — Ты уже в том возрасте, когда можешь сознательно управлять небольшой частью своей стихии. К тому же, у тебя врожденные способности к улавливанию энергий, иначе ты бы не распознала меня тогда на ярмарке.

Айрин прекрасно понимала, что он пытался до нее донести. Отбросить лишние эмоции, сосредоточиться и войти в гармонию с собой и с миром. Ощутить силу внутри себя и направить в ладони, затем по-особому сложить пальцы щепотью. Представить, как фитиль нагревается и