— Я не знала, что должна посоветоваться с тобой, прежде чем что-то делать.

— Я обещал твоему дяде, что буду обеспечивать твою безопасность. Как я смогу это сделать, если ты уезжаешь, не предупредив меня?

— Возможно, мне пора оплатить твой счет. Мне не нравится быть пленницей.

— Ты не пленница, и ты не мой клиент. — Его теплое дыхание щекочет мое обнаженное плечо. — Твой дядя нанял меня, чтобы защитить тебя, и я никогда не беру с него плату за свои услуги.

Я сжимаю губы. Он так чертовски раздражает. Наши глаза встречаются, и в его взгляде читается легкое веселье. Выдохнув, я решаю извлечь максимум пользы из его присутствия. После того, что я узнала от Трипа, мне нужна любая помощь, которую я могу получить.

— Как много мой дядя рассказал тебе о том, почему он хотел, чтобы мы уехали из Нью-Йорка?

— Не много. Он сказал, что это ради твоей безопасности, и взял с меня обещание приехать и забрать тебя, если его письмо не поможет.

Это заставляет меня смеяться.

— Он думал, что я поеду с тобой?

— Я сказал ему, что ты не пойдешь, но он настоял, чтобы я убедил тебя.

— Зачем ему это нужно? — я осматриваю комнату.

— Он доверял мне, Блейк. Тебе не кажется, что тебе пора сделать то же самое?

Сжимаю пальцами дорогую ткань его костюма от Армани. Я впервые в городе после смерти Дебби и чувствую себя так, будто цепляюсь за единственную спасательную шлюпку в море акул.

Хатч обнимает меня, и его сила просачивается в меня вместе со словами песни. Поднимая свое лицо, чтобы встретиться с ним взглядом, я медленно киваю.

Мягкие, как крылья бабочки, его губы касаются серебристого шрама над моей бровью, и он бормочет:

— Хорошая девочка.

Эти слова, сорвавшиеся с его губ, раскаляют мою кровь, но их заглушает пронзительный голос, зовущий меня по имени.

— Блейк! — Моя мама покачивается рядом с нами под руку с мужчиной, которого я не узнаю. — Я не думала, что ты придешь. Где ты была?

— Я навещала дядю Хью в Гамильтауне, — я держусь уверенно, пока она целует меня в щеку.

— С какой стати ты поехала в эту странную деревушку? Я никогда не понимала, чем Хью так очарован.

— Это наше семейное место. Это часть того, кто мы есть.

— Дорогая, у меня есть семья на холмах Западной Вирджинии, но ты не видишь, чтобы я туда убегала.

Я проглатываю свое раздражение, и Хатч вмешивается.

— Не знаю, как в Западной Вирджинии, но большинство людей находят Гамильтаун расслабляющим. Он определенно более реальный, чем Нью-Йорк.

Мама прищуривают глаза, глядя на Хатча.

— Сын Хойта, — она протягивает руку. — Я вижу, ты как всегда высокомерен. Ты здесь, чтобы снова указывать нам, что делать?

— Я просто высказываю свое мнение, — Хатч коротко пожимает ей руку.

Мама переводит взгляд с него на меня и обратно.

— Ты всегда так интересовались моей дочерью. Вы вместе?

— Мы просто столкнулись, — быстро отвечаю я.

Она переводит взгляд на меня.

— А где твоя сестра? Она тоже в Гамильтауне? Ее день рождения не за горами, и я…

— Думаю, мы проведем ее день рождения у дяди Хью. У нее там все хорошо, занимается фотографией, воздерживается от употребления наркотиков. Там для нее лучшие условия.

— Ну, я просто не знаю, что с этим делать, — мама прикладывает руку к груди, словно удивляясь. — Вы, девочки, всегда ненавидели деревню. Вы говорили, что от звука сверчков у вас начинается зуд.

Опустив глаза, я выдыхаю смешок.

— Наверное, с тех пор я повзрослела.

Хатч прочищает горло, и мама приподнимает бровь.

— Что ж, я понимаю взрослые чувства. Поступай как знаешь, дорогая. Я уезжаю в Канны через несколько дней. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

— Приятно было вас видеть, миссис ван Гамильтон.

— Боже правый, называй меня Индией. Тебе уже больше двадцати одного.

Шквал воздушных поцелуев, и она уносится прочь, оставляя меня в таком одиночестве, в каком я никогда не была. На протяжении многих лет равнодушие моей матери беспокоило меня. Я жаждала ее одобрения, но получала лишь критику и отрешение за свои усилия. Мама никогда не помогала мне и не была примером для подражания для Ханы. Это изматывает.

Хатч крепко берет меня за руку, и я поднимаю взгляд на своего назначенного защитника.

— Нам нужно кое-что обсудить.

Я медленно киваю, позволяя ему увести меня подальше от толпы. Может быть, я все еще злюсь на него, и, может быть, мы не сходимся во взглядах, но, похоже, доверять Хатчу — мой единственный выбор, если я хочу спасти нас.

Глава 20

Хатч

— Где ты его оставила?

Мы на балконе рядом с большим бальным залом, и я слушаю, как Блейк дополняет недостающие детали истории о шантаже.

Она великолепна в прозрачном красном платье в цветочек, ее темные волосы свободно ниспадают по спине. Две узкие полоски ткани едва прикрывают ее полную грудь, а спина полностью обнажена до талии. Длинная юбка с высоким разрезом демонстрирует ее стройные ноги, и ее красота опьяняет.

Скрестив руки, Блейк стоит лицом к воде, а я прислоняюсь рядом с ней к перилам. Я хочу разозлиться на Блейк за то, что она уехала из города, но история, которую она рассказывает, и то, что я знаю от моего брата, отбрасывают все мои чувства в сторону.

— Я не отвечала на его сообщения. Номер заблокирован, но он следит за мной. Он знает, что я здесь сегодня вечером.

— Ты знаешь, кто этот мужчина?

— Трип, похоже, думает, что знает кто этот мужчина. Он говорит, что это из-за игорных долгов Ханы. Он сказал, что они охотятся за мной, потому что все наши деньги поступают из одного и того же «горшочка с медом».

Блейк делает такое лицо, будто цитирует его, и я навостряю уши. Это тот же самый язык, который Дирк нашел в перехваченных сообщениях.

От злости у меня сводит челюсти, и я готов надрать понтовую задницу Трипу на следующей неделе.

— Он знает, кто это?

— Не совсем, — Блейк опускает руки, выдыхая. — Он сказал, что может только догадаться, кому нужны деньги. Зная мою сестру, это может быть любой человек.

— Тебе придется заплатить. Сколько у тебя есть?

— Я могу отправить двадцать пять тысяч.

Кивнув, я проверяю свой телефон.

— Дирк сможет отследить, как только ты сделаешь перевод, и он считает, что этот парень достаточно неосмотрительный, чтобы вывести нас прямо на него.

— Я не хочу давать им денег. Я не