— Положим, не каждый, а сильный. — Шарик принялся расхаживать по моему плечу. Иногда увлекаясь и перебираясь через голову на другое. Почему-то это знатно выбесило бывшую сеньориту Фуэнтес, и она погрозила нам кулаками. Дон Леон в точности копировал ее действия, но на расстоянии выглядело это не страшно, а смешно. — Итак, наш план. Во-первых, никаких больше экскурсий для некромантов на это кладбище. Даже для того, чтобы разобраться с Фуэнтес.

— А упокоить дона Леона?

— Как силы у этой твари закончатся, так он сам и упокоится. Но я еще не сказал вторую часть плана, а ты уже перебиваешь.

— Я не перебиваю, а уточняю. Все же дон Леон не посторонним чародеем тебе был.

— Вот именно, — нелогично заключил Шарик. — Он был мне не посторонним, но я оказался слеп и не понял, что он из себя представлял. Жалкое зрелище.

— Душераздирающее, — согласился я, имея в виду нынешнее состояние дона Леона. — Так что там со вторым пунктом плана?

— Ах, да. Во-вторых, я не хочу, чтобы мы с тобой марионетками вышагивали за нежитью. Поэтому некромантией займемся серьезно. Заодно и все твои ненужные связи научимся разрывать.

Шарик фантазировал все то время, что мы возвращались к дону Болуарте. Почему фантазировал? Потому что знаний у него не было, книг по некромантии в свободном доступе тоже не было и учителей по столь специфическому разделу рядом не пробегало. На мой взгляд, если уж ками так беспокоится о судьбе собственной тушки после смерти, можно привязать какие-нибудь испепеляющие чары, завязанные на отлетании души от тела. Можно, но нужно ли? Тому же дону Леону наверняка все равно, что там происходит с его останками. Хотя, конечно, бегать на подхвате у некромантки ему понравилось бы вряд ли.

Дон Болуарте время не терял. Пока мы отсутствовали, он не только изучил все письма, свои и чужие, но и начал сочинять ответ, задумчиво покусывая кончик карандаша. При нашем появлении он оторвался от этого интересного занятия, обвел глазами меня, даже попытался заглянуть за спину, но спохватился, что я слишком незначительная персона, чтобы прикрыть собой некромантку.

— Где сеньорита Фуэнтес?

— Осталась на кладбище.

— Позвольте, Алехандро, как это на кладбище? — возмутился Болуарте.

— Должна же она где-то ночевать. Не с Исабель же ее селить?

— Алехандро, это непростительная наивность, оставить некромантку на кладбище. Она там получит намного больше, чем мы сможем взять с нее услугами.

— Вот и учитель нашелся, — радостно потер лапы Шарик. — Сейчас мы сеньориту упокоим…

— Вы разбираетесь в некромантии? — заинтересовался я.

— Упаси Всевышний. Это грязные чары, недостойные благородного дона.

Болуарте сделал священный знак и посмотрел на меня так, как будто я его оскорбил подобными подозрениями.

— Но вы проявляете завидную осведомленность.

— Все мои знания — общеизвестные истины. Да и сама сеньорита выразила желание получить платой посещение погоста. Но в ее случае предоплату выдавать неосмотрительно. Доказали, что можете ее туда провести, — прекрасно, а остальное только после договора. Да что там договор? Она должна отработать уже это посещение. С вашей стороны непростительное легкомыслие, не обговорить этот вопрос.

— Дон Болуарте, могу предоставить вам полное право высказать все это сеньорите Фуэнтес лично, — огрызнулся я.

— И выскажу. Эх, молодость, молодость… Я вас понимаю, Алехандро, мне тоже в юности было трудно сказать нет женщине. Но я с того времени прошел длинный путь и могу преподать вам урок. Вот увидите, сеньорита как миленькая пойдет выполнять мое задание. Побольше твердости в разговоре. Только вот что, — спохватился он. — Вы гарантируете мою безопасность по дороге? Дадите слово, что вы не собираетесь меня устранить? Признаться, при даме мне было неудобно о таком спрашивать.

Честно признаться, я не видел причины, по которой для покушения нужно было непременно заманить герцога подальше от этой поляны. Возможно, подозрительность в нем уже перешла в стадию паранойи, иначе бы он понимал, что мне крайне невыгодна его смерть, потому что он залог успеха нашего дела в Гравиде.

— Дон Болуарте, как вы могли меня в таком заподозрить? Вы же понимаете, что Исабель мне не простит, если с вами что-то случится?

— Вы очень подозрительно спелись с этой сеньоритой Фуэнтес, — упорствовал герцог. — И ваши расспросы, разбираюсь ли я в некромантии, выглядят подозрительно. И отказ поклясться в том, что обеспечите мою безопасность, — тоже.

Впору было рассмеяться, но тогда дон на меня смертельно обидится, а это не то, что легко пережить в ограниченном пространстве.

— Дон Болуарте, вы вообще хоть кому-нибудь верите? Дочери, например?

— После того как меня чуть не убили по королевскому приказу, я и дочь могу заподозрить в том, что ее заставили так говорить. И сейчас вы только усиливаете мои подозрения, отказываясь от клятвы.

— Разумеется, я гарантирую вам безопасность, — ответил я. — Более того, сейчас мы под дополнительной охраной камии.

Я поклялся, что в настоящий момент не злоумышляю относительно будущего тестя, и это его настолько успокоило, что я рискнул спросить:

— Как вы вообще представляете мой заговор с сеньоритой Фуэнтес, на использование умений которой настаивали вы?

— Мало ли на что способен правильно мотивированный некромант…

Например, убить и поднять зомби из герцога, который нам полезней и удобней живым? Спорить я с ним смысла не видел: как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Увидит, во что превратилась сеньорита Фуэнтес, — сразу перестанет меня подозревать. Опять же могу исказить что-то важное при объяснении. Так что лучше пусть дон Болуарте глянет сам. Во-первых, успокоится относительно моего союза с сеньоритой, а во-вторых, может, идентифицирует получившуюся нежить. То, что для него — общеизвестные истины, для нас с Шариком — диво дивное и чудо чудное.

Окончательно я герцога не успокоил. В отличие от сеньориты, проделавшей всю дорогу до кладбища с полной невозмутимостью, дон Болуарте откровенно трусил: он временами втягивал голову в плечи и озирался, а на руках его то вспыхивали, то гасли какие-то чары. Но желание разобраться и призвать к порядку потенциального союзника оказалось сильнее страха, и герцог бодро дошел до самого кладбища, остановившись всего в метрах десяти.

Сеньорита засекла нас сразу и принялась бегать вдоль кладбищенской решетки, выражаясь непонятными фразами, которые на мое знание местного языка ложиться не хотели. Дон Леон ничего не говорил,