Демократия после финансиализации

Позвольте мне теперь перейти ко второму ряду наблюдений, касающихся будущего демократии - на этот раз в связи с трансформациями позднего капитализма. Никому не поможет легкое - и в конечном счете контрпродуктивное - отрицание капитализма как такового. Однако все труднее отрицать, что логика эскалации, заложенная в самой структуре глобального капитализма, сегодня работает на полную катушку, почти безудержно.

На самом деле мировой либеральный порядок, сформировавшийся после окончания Второй мировой войны, долгих лет деколонизации, холодной войны и уничтожения коммунизма, подходит к концу. Началась другая, более долгая и смертоносная игра. Главное столкновение первой половины XXI века будет происходить не между религиями или так называемыми цивилизациями. Оно будет противостоять либеральной демократии и глобальному капитализму. Оно столкнет, в невиданных ранее формах, власть финансов с властью народа. Он будет противостоять тому, что мы привыкли называть "гуманизмом", с одной стороны, и, с другой, техномил-ленаризму и его следствию - нигилизму во всех его многочисленных акцентах и антиутопических формах выражения.

Капитализм и либеральная демократия одержали победу над фашизмом в 1945 году и над коммунизмом в начале 1990-х годов, когда распался Советский Союз. Примирение двух несовпадающих руководящих принципов - рыночной конкуренции, с одной стороны, и набора льгот и гарантированных прав, обусловленных социальными потребностями, - придало послевоенному либеральному порядку видимость стабильности, по крайней мере в развитых странах западного блока.

Расширяющееся государство всеобщего благосостояния, мощные профсоюзы и приверженность политической элиты идее полной занятости позволили демократии и капитализму жить в относительной гармонии - до тех пор, пока восстановление Европы и Японии обеспечивало высокие темпы роста. С распадом Советского Союза и наступлением глобализации судьба капитализма больше не зависит структурно от либеральной демократии. Они находятся на пути столкновения, и сейчас мы находимся на пути к их разъединению. Последние десятилетия двадцатого века ознаменовались уни- версализацией рыночного принципа. Капитал, в особенности финансовый, достигнув максимальной скорости, циркуляции и полета, теперь не просто диктует свой временной режим. Теперь он стремится воспроизводить себя сам, в бесконечной череде структурно несостоятельных долгов. Если вчерашней драмой человеческого субъекта была эксплуатация капиталом, то сегодня трагедия множества заключается в том, что его вообще невозможно эксплуатировать. Опираясь на технологическую и военную мощь, финансовый капитал добился своей гегемонии на Земле, завладев ядром человеческих желаний.

Догмы, которые современные формы капитализма неохотно разделяли с демократией в послевоенный период, - свобода личности, рыночная конкуренция и господство товара и собственности, культ науки, технологии и разума - сегодня находятся под угрозой. В своей основе либеральная демократия несовместима с внутренней логикой глобального финансового капитализма. Столкновение между этими двумя идеями и принципами, вероятно, станет самым значительным событием первой половины политического ландшафта XXI века, который все меньше и меньше формируется господством разума и все больше и больше - всеобщим освобождением страстей, эмоций и аффектов.

Вследствие этой логики эскалации ряд институтов, образов жизни и организационных форм, которые ранее служили для сдерживания свободного рынка, вытесняются, переделываются и разрушаются, чтобы сделать возможным то, что Шумпетер оптимистично называл "созидательным разрушением", но что сегодня более уместно квалифицировать как разрушение без резервов.

Действительно, какое еще название можно дать субъекту, само будущее которого исторически постоянно связано со способностью использовать то, что его превосходит, то, что от него ускользает - вчерашние человеческие существа, которые не считались достаточно человечными, огромные территории, которые можно было завоевать и захватить, новые ресурсы и новые рынки, а сегодня целые "сферы жизни, виды человеческой деятельности, которые до сих пор не подвергались рыночным изменениям, и даже сегменты нашей структуры личности", такие как эмоциональные потребности, интимность, социальные отношения или даже такая простая деятельность, как сон. Таким образом, мусульмане, евреи, мигранты, иностранцы и все несчастные на Земле не являются главной угрозой современному либеральному порядку. Главная угроза современному либеральному порядку - это расширяющееся раздвоение демократии и глобального капитала. Сегодня мы наблюдаем переход к прямому, непосредственному захвату и контролю государства элитами.

Захват государства принимает различные формы. В некоторых случаях его возглавляет коалиция бизнесменов, превратившихся в политиков, которые считают, что возведение всевозможных стен и новая жизнь формаций, напоминающих апартеид, - это хороший способ помочь обществу и экономике, при этом они заняты тем, что снижают налоги для богатых и повышают их почти для всех остальных.

Захват государства стал возможен благодаря гиперглобализации, которая делает акцент на правилах регулирования интеллектуальной собственности, потоков капитала и защиты инвестиций, направленных в основном на получение и сохранение прибыли финансовыми институтами и транснациональными предприятиями в ущерб другим законным социальным целям. Повсеместно эти тенденции приводят к углублению социальных расколов, обострению проблем неравномерного распределения и подрыву внутренних социальных договоренностей.

Разум под судом

Остается прокомментировать судьбу демократии в век электронного разума и галлюцинаторной силы, высвобождаемой современными компьютерными технологиями. Сегодня, как никогда ранее, если мы серьезно относимся к судьбе демократии в нашем мире, нам необходима критика технологии и разум, который способен справиться с вызовами, брошенными появлением вычислительных средств. В правильном понимании разум - это не только вычисления. Если раньше смысл жизни современного рационального субъекта заключался в борьбе с мифами, суевериями и мракобесием, то сегодня работа разума заключается в том, чтобы позволить появиться различным способам видения и измерения. Она заключается в том, чтобы помочь людям правильно определить порог, который отличает исчисляемое от неисчисляемого, количественное от неколичественного, вычисляемое от невычисляемого. Это поможет им понять, что технологии расчета, вычисления и квантификации действительно представляют нам один мир среди множества реальных и возможных миров. Поэтому, как утверждает Пас-Кинелли, разные способы измерения откроют возможность для разных эстетик, разных политик заселения Земли и, можно добавить, для совместного использования планеты.

По мере того как многочисленные волновые фронты вычислений распространяются по планете, вовлекая все больше жизни и материи в системы абстракции и "машинного разума", а политика все больше превращается в математический объект, становится актуальным противостоять эпистемической гегемонии, которая сводит Землю к финансовой проблеме и проблеме финансовой стоимости. Чтобы быть разумным, человеку все еще необходимо сознание. Если бы данные перекодировали субъекта, действовали без рассуждений, оставили рефлексивное мышление и отдали предпочтение корреляции данных, то формальный язык и инференциальные умозаключения стали бы нормой. Социальность станет полностью автоматизированной. Разум, как мы его знаем, будет поглощен вычислительной матрицей, которая торгует круговой причинностью.

Я только что предположил, что главная угроза современному либеральному порядку проистекает из того факта, что глобальный