— О, ты и их с собой прихватил? — вяло удивился я тому, что Поллукс взял один из самых дорогих его проектов. Причем второй голем, — раскрошенный всмятку, — лежал рядом с еще двумя кучами гнилого мяса, которые, видимо тоже были когда-то некроголемами.

— Что-то ты долго, — раздраженно бросил дед, впрочем, успев внимательно осмотреть меня одним взглядом, а затем горестно проговорил, осматривая сильно пострадавшего, но все еще функционировавшего Рыцаря и покореженную железку, оказавшуюся сильно деформированным щитом из гоблинского железа: — Мерлин… сколько денег…

— Да так, с бабулей разговаривал, — хмыкнул я в ответ на стенания деда. — Знаешь, она предлагала тебя оглушить и забрать портал. А переместившись — разбежаться в разные стороны. И, мне кажется, что смотря на твои страдания по золоту, я уже склонен принять ее предложение. Из гуманности.

— Очень смешно! — сердито отозвался Поллукс и развернулся ко мне, сдвинув кустистые брови. — Это тебе состояние досталось в наследство от предков. А я зарабатывал всё честным трудом, своим потом и кровью, ну, и боши немного помогали конечно, хе-хе…а… scheißeЕбать! — ударил он ногой по покореженной железяке.

— Слушай, я, конечно, понимаю, что она теперь лич и все с этим связанное, но ты не думал, что мы действительно можем переместиться вместе, и уже потом докончить начатое или просто разойтись? — вопросительно взглянул я на так же весьма потрепанного старого мага, а затем перевел взгляд на полностью затемненное серыми тучами солнце. — Наверняка есть какие-то способы закрепить соглашение. В одном твоя сестра была права — если мы задержимся, то вполне рискуем остаться здесь навсегда. Чувствуешь, ветер усиливается…

— На твоем месте, я бы послушала мальца, братец, — откуда-то снизу появилась фигура левитирующей Кассиопеи. Надо сказать, что Адским огнем я всё-таки по ней попал и, помимо отсутствующего пальто, правая рука ведьмы покрылась черной, запекшейся коркой, из трещин которой понемногу сочилась густая, совершенно черная на фоне снега кровь. — Это было мое любимое пальто, паршивец! — теряя всю благодушность, вдруг прошипела та, увидев направление моего взгляда.

— Вообще странно, разве личу нужно тело? — вдруг задумался я, вспоминая всё то, что успел узнать об этих тварях.

— Не называй меня братом! — почти в тот же момент резко взвился Поллукс. — Это Кассиопея была моей сестрой! Любимой сестрой! А ты лишь неживая тварь, которая теперь заняла ее тело! Единственный способ, которым ты сможешь взять этот портал — это сорвать его с моего холодного тела!

— Ты можешь говорить все что вздумается, Поллукс, — пренебрежительно усмехнулась Кассиопея, но было видно, что эти слова не задели. — Но факт остается фактом. Я все ещё твоя сестра, твой артефакт ведь не может лгать, верно?

— Видимо, всё-таки может, — оскалился маг, подняв палочку на изготовку, и я поступил так же, поняв, что Поллукса уже не переубедить. — Ты — кто угодно, но не моя сестра, нежить.

— Как жаль, что нам так и не удастся прийти к соглашению, братец, — жеманно прикрыла губы ладошкой некромантка. — А ведь я так ждала нашей встречи… А знаешь, кто ещё этого ждал?

И Поллукс вдруг замер, как громом пораженный, когда так же откуда-то с низов пропасти вверх поднялась высокая фигура в изрядно потрепанной темной мантии.

— Здравствуй, отец, — грустно улыбнулся белый как мел мужчина, обнажив длинные, сверкнувшие в последнем лучике уходящего солнца клыки.

Глава 11

Разница между тем, как человек выглядит на самом деле и каким он себя представляет, может быть просто убийственной. Может быть, вампиры живут вечно, потому что не могут увидеть себя в зеркалах или на фотографиях.

© Призраки, Чак Паланик

— Сигнус… — вдруг побледнел старик, и впрямь сейчас выглядящий на свой реальный возраст, за одно мгновение он, казалось, набрал полвека. Поллукс смотрел на сына непередаваемым взглядом. В нем жуткой смесью застыли радость, тоска, ужас, сильное разочарование и боль. Я впервые видел его в таком состоянии. Этот крепкий, словно стальной стержень, маг мало позволял себе поддаться эмоциям, постоянно напоминая о том, что настоящий чародей должен контролировать себя полностью, и даже эмоции не могут властвовать над тем, кто хочет называть себя кем-то большим, чем просто придаток к волшебной палочке.

Но сейчас из него как будто вынули этот стержень, оставляя лишь оболочку, гнущуюся от каждого дуновения ветра.

— Да, это я, — ответил, очевидно, сын Поллукса, с легкостью зависнув над безумной пропастью. Его истрепавшаяся мантия развевалась от порывов набирающего силу ветра. — Я рад, что вновь увидел тебя, но тебе не следовало искать нас. Лучше бы это место вовсе никто не нашел…

— Но зачем… — Поллукс даже не озвучил вопрос полностью, его голос потерял силу на середине.

— Так было нужно, отец. В этом проклятом месте просто не выйдет остаться живым, надолго, — черноволосый вампир поежился, будто от холода, хотя я был уверен, что перепады температур не доставляют таким существам больших неудобств. — Когда я попал сюда, я пытался найти другой путь для нас, поверь. Но так и не нашел. Когда Кассиопея предложила выход — я уже был на грани. Уж лучше так, чем смерть.

— Уж лучше смерть, чем так, — хмыкнул я, смотря на дуэт из лича и явно голодного высшего вампира, который так и не начал полыхать, когда его коснулись солнечные лучи. Уж не знаю каким образом ему это удалось, но Сигнус явно перескочил планку тупого, направляемого только жаждой крови слабого создания. Однако на этом преимущества его положения и заканчиваются. Так же, как и низшие вампиры, высшие уже не были способны творить классическую магию, только древние ритуалы, руны, магия крови, тьмы, и огрызки былого могущества, вместе с поблекшими чувствами. Вкус еды превращается в тлен, алкоголь — уже не горячит сердце. Даже сотня самых великолепных блудниц мира уже не способны принести то, чего жаждет любой мужчина. Только безудержный голод ждет это существо, и ничего кроме холода смерти. Ни один по-настоящему сильный маг добровольно никогда не польстился бы таким суррогатным бессмертием. Так что я понимал Поллукса, который с таким разочарованием смотрел сейчас на сына. Уж лучше смерть. — Хотя бы остаешься самим собой.

— Но не такая смерть, — перевел на меня взгляд кроваво-темных глаз бывший человек. — Эти твари, шогготы. Они не просто убивают, нет. Все, кому не повезло встать на пути у этих созданий теперь связаны с ними. Навечно.

— И что это означает? — взял я на себя диалог, так как Поллукс пока что просто молчал, смотря на сына, и я решил дать ему хотя бы немного времени