Да и княжне смогу предложить достойную плату её знаниям.

— Позови Луку, — попросил дух. — Я так давно хотел с ним поговорить.

— Надо придумать какое-то логичное объяснение… — засомневался я такому поспешному решению.

— А, — отмахнулся призрак раздраженно. — Скажу, что сил набрался за эти годы, чего мудрить-то? Лука в духах ничего не понимает, зачем усложнять?

И действительно, самый простой выход — самый действенный.

Но мне понадобилось время, чтобы прийти в себя. Предок витал вокруг, но не настаивал — видел, как меня вымотало его воплощение. Наконец головокружение отступило и я неторопливо пошел к выходу.

У двери обернулся — дух менял позы, решая какая из них будет более представительная. Переживал, какое впечатление произведет на потомка.

Я пошел в гостиную, наверняка дед сидел там за книгой или шахматами. Нужно ещё было придумать, как его подготовить к встрече.

Тем не менее я улыбался до ушей — получилось!

Глава 15

В гостиной горела только лампа возле кресла, в котором и дремал патриарх. На его коленях лежала раскрытая книга, вот-вот грозящая упасть на пол.

Я подошел и аккуратно взял фолиант — труд какого-то древнего магического философа, с очень длинным названием. Прочитать целиком не успел, дед всё же проснулся.

— Александр? — встрепенулся он и принялся приглаживать прическу. — Что-то случилось?

— Ничего плохого, Лука Иванович. Но, думаю, что это подождет до утра.

— Нет-нет, говори. Я уснул-то на пять минут. Умели же эти философы такую заумь писать, никакого снотворного не нужно.

— Так зачем ты тогда читаешь это? — удивился я, указывая на книгу.

— Честно? — он замялся на мгновение, но всё же поделился: — Супруге, да храни господь её душу, Нине Стефановне, бабушке твоей, обещал. Что не только научные и военные труды изучать буду, а «просвещаться» — так она это называла. На романы я не согласился, сошлись на философии. Ошибся я тогда, как мне кажется… Лучше бы романы выбрал.

Он умолк, явно вспоминая их споры на тему обязательной литературы. Я лишь поразился тому, как он держит слово, ведь столько лет прошло, а дед не отступал.

— Так в чем дело? — очнулся дед от ностальгии и поднялся.

— Дело… — я немного растерялся, не зная как преподнести новость, чтобы не испугать старика.

— Да говори ты уже, как есть! — строго велел граф. — Учудил снова что? Так этим ты меня не удивишь. Если только за порогом девица не ожидает, на сносях. Вот этого бы не хотелось.

Молодой Вознесенский конечно был безответственным, но не настолько же…

Впрочем, о призраке Лука Иванович знал, да и с таким боевым прошлым — выдержка должна быть железная.

— Митрофан Аникеевич…

— Ага! — радостно перебил меня дед. — Всё таки почуял? Я же говорил, что в библиотеке дух нашего предка обитает! Говорил!

— Говорил, — улыбнулся я. — Теперь и он поговорить хочет.

— Как это? — патриарх удивленно заморгал. — Он тебе знак подал? Видящих в дом не пущу, так и знай. Не их это дело, а личное, семейное.

— Согласен. Вот только они и не нужны. Сам он объявился, сумел за годы набраться силы.

— Ты шутишь что ли, Александр? — недоверчиво прищурился граф.

— Пойдём, сам увидишь, — я сделал приглашающий жест. — И, Лука Иванович, о таком я шутить никогда не стану.

Патриарх шел медленно, то ли решал верить мне, то ли собирался с духом. Перед дверью библиотеки он поправил одежду и снова пригладил волосы и бороду. Взглянул на меня вопросительно. Я показал большой палец.

Дед робко постучал и вздрогнул, услышав в ответ величавое «входите». После чего дверь распахнулась сама собой.

Родоначальник стоял по центру, возле стола. Одной рукой он уперся в бок, второй он обнимал себя за талию. Вместо домашнего халата на призраке был старинный мундир, а на поясе висела сабля. Эффектно.

Патриарх покачнулся и я поддержал его. Но дурно ему не было — глаза деда горели восторгом.

— Митрофан Аникеевич… — восхищенно прошептал граф.

— Лука, — дух не выдержал пафосной позы, расслабился и тепло улыбнулся потомку. — Любимый мой внук.

Предок бросил на меня быстрый взгляд и я пожал плечами — на это звание я и не претендовал. Пусть всё внимание главе рода достанется, оно ему нужнее.

Дед повернулся ко мне, словно не верил и ждал подтверждения, что это не сон. Глаза старика заблестели и я почувствовал, как к горлу подступаем ком. Слезы радости потекли по его щекам, он их совсем не стеснялся.

От этого я растерялся.

— Ну чего ты, Лука, — призрак тоже слегка опешил и подлетел ближе. — Входи уже, не мнись на пороге.

Патриарх вытер глаза тыльной стороной ладони и улыбнулся предку, заходя внутрь.

— Ну, я вас оставлю, — мне хотелось вмешиваться своим присутствием в этот довольно интимный момент единения.

— Иди, Саша, иди, — махнул дед, не отрывая взгляда от духа. — Отдохни, а то ты работаешь много.

Я прикрыл дверь и глубоко вздохнул. Теперь Прохору наверняка придется уже патриарха выдергивать из библиотеки, чтобы он поел. Не наговорятся они ещё очень долго.

Спать я отправился с переполняющим чувством особого тепла. Свитер мне больше был не нужен — я окончательно согрелся.

* * *

Утром все старые традиции были нарушены.

Прохор сообщил мне, что дед лег недавно, так что ни совместной утренней трапезы, ни чтения и обсуждения прессы не предвиделось. Я, оказывается, успел к этому привыкнуть, поэтому растерянно бродил по дому с чашкой кофе.

Очнулся только когда слуга спросил, куда подавать завтрак.

За окном светило солнце, так что я решил устроить своеобразный пикник. Вытащил из кладовой флигеля уличный столик и несколько стульев. Расставил их у пруда, рядом с остовом оранжереи.

Бригада сегодня работала в другом месте, так что утро было тихим, без обычного стука и жужжания пил.

Помог Прохору с сервировкой и подачей, и усадил его рядом. Слуга напек сырников — плотных и румяных, запеченных в духовке. Чудесно дополнили их горшочек со сметаной и банка густого черничного варенья, а большего и не нужно было.

Мы щурились на солнце, отгоняли любопытных ос и уплетали сырник за сырником. Я довольно отметил,