такому типу разрушений. Один из учёных выдвинул предположение, что судно атаковали киты, встревоженные громкой музыкой на борту, – известно о нескольких случаях подобного поведения китов. Кроме того, дно яхты было окрашено в красный цвет, привлекающий этих больших существ.

ВЕДУЩИЙ: Вы можете рассказать нам что‑нибудь о жертвах – или, как принято выражаться на морском жаргоне, о «душах» на корабле?

ЖУРНАЛИСТ: Как вы помните, Джим, на видеозаписях нашей команды с того вечера видно, что в связи с ливнем большая часть гостей находилась в небольшом банкетном зале на второй палубе, на концерте группы Fashion X, когда произошёл взрыв. Судя по данным с подводных снимков, многие из пассажиров погибли в этом зале, их останки видны, и их можно посчитать. Естественно, все документы с «Галактики» утеряны, а из-за вертолётов, то и дело доставлявших гостей, установить точное число пассажиров невозможно. Но представитель компании «Секстант» сообщил нам, что «число идентифицированных останков близится к числу людей, предположительно находившихся на борту».

ВЕДУЩИЙ: То есть маловероятно, что кто‑либо мог сбежать или выжить?

ЖУРНАЛИСТ: Похоже, что так.

Эпилог

Суша

Лефлёр и Добби сидели в джипе, припаркованном у небольшого терминала местного аэропорта. На единственную взлётно-посадочную полосу садился сине-белый турбовинтовой самолёт.

– Похоже, это всё, – сказал Добби, берясь за ручку двери.

– Подожди, – сказал Лефлёр. – Думаю, ты должен забрать это.

Он открыл бардачок и вытащил оттуда пластиковый пакет. В нём лежал тот самый дневник с вложенными в него дополнительными страницами. Лефлёр протянул его Добби.

– Ты уверен? – спросил Добби.

– Всё‑таки родной тебе человек.

Добби осмотрел пакет. Прищурился.

– У меня же не будет из-за него проблем?

– Его не существует, – сказал Лефлёр. – Да и тебя даже не было на яхте. И утонула она не из-за мины. Правда, в этом никто не виноват.

– Божья воля, ага?

– Похоже, что да.

Добби почесал голову.

– У Бенджи было много проблем. Но он был мне как родной брат. Я очень по нему скучаю. – Он помедлил. – Как думаешь, как он умер?

– Сложно сказать, – ответил Лефлёр. – В шторме? Или напали акулы? Может, в конце концов он просто сдался. Сложно так долго выживать в одиночку.

Добби открыл дверцу.

– Кстати, ты ведь так и не свозил меня в место, где нашли плот.

– Обычный пляж, – сказал Лефлёр. – Это недалеко отсюда. Маргарита-Бэй.

– Может, в мой следующий приезд, – пошутил Добби.

– Точно, – ответил Лефлёр. Он рассматривал лицо Добби, «гусиные лапки» в уголках глаз, сбивающиеся в пряди волосы, бледную кожу. Он снова был в чёрных джинсах и сапогах, готовый вернуться к своей прежней жизни.

– Слушай, прости за то, что я тебе устроил, – сказал Лефлёр. – Я же думал… ну, ты понимаешь.

Добби медленно кивнул.

– Мы оба скорбим по тем, кого потеряли, инспектор.

– Жарти.

– Жарти, – повторил Добби улыбнувшись. Он вылез из машины, сделал шаг и обернулся.

– Кстати об именах, думаю, правильно Рам Рош.

– В смысле?

– Рам Рош. Это псалом, на древнееврейском. Означает: «Бог поднял мне голову». Я с детства его знаю. Священник научил. Ну, знаешь, эти ирландцы со своими церквями.

Лефлёр уставился на него.

– К чему ты ведёшь?

– Думаю, кто бы ни был человек, нашедший плот, он посмеялся над тобой, Жарти.

Добби накинул свою спортивную сумку на плечо и направился в сторону терминала.

* * *

Лефлёр ехал обратно до участка, размышляя о словах Добби. Он вспомнил день, когда они с Ромом впервые встретились, и их поездку в Маргарита-Бэй. Ром дал Лефлёру самостоятельно осмотреть плот. И каждый раз, когда Лефлёр оборачивался, Ром смотрел в сторону, разглядывая холмы, как будто никогда раньше не видел это место.

Но он же видел. Иначе как бы он сообщил о местонахождении плота? Да и в Маргариту-Бэй не так легко добраться, приходится парковаться наверху, а потом по тропинке спускаться до пляжа. Подростки часто ошиваются здесь, курят и выпивают, зная, что можно быстро спрятаться, если кто‑то заявится…

Лефлёр ударил по тормозам и развернул джип.

Двадцать минут спустя он бежал вниз по тропинке к воде. Выйдя на пляж, он снял ботинки и пошлёпал босиком по мокрому песку. Небо было чистое, в море плескалась бирюзовая вода. Подойдя к небольшой скале, он заметил худого человека с бородой, сидящего поодаль, опираясь на выставленные за спину руки, небольшие волны ударялись о берег и доползали до его ног, прежде чем отступить.

Лефлёр подошёл почти вплотную, прежде чем мужчина повернул голову в его сторону.

– Ром?

– Здравствуйте, инспектор.

– Куча людей вас разыскивают.

Мужчина промолчал. Лефлёр присел на корточки рядом с ним.

– Как долго вы уже на этом острове? Честно.

– Не очень долго.

– И плот долго пролежал здесь, прежде чем вы пришли в участок.

– Верно.

– Вы с самого начала знали, что я найду дневник, так ведь? Вы уже его прочитали.

– Да.

– И оставили мне конверт с последними страницами.

– Да, это был я.

Лефлёр сжал губы.

– Зачем?

– Подумал, они вам помогут. – Ром повернулся к нему. – Помогли?

– Да, – вздохнул Лефлёр. – Честно говоря, помогли. – Он замолчал, изучая лицо Рома. – Но как вы узнали, что мне нужна помощь?

– Когда мы впервые встретились. По фотографии вашей семьи. Ваша жена. Дочка. Я увидел боль в ваших глазах. И понял, что вы потеряли кого‑то с этого снимка.

Лефлёр выдохнул. Ром загрёб пальцами песок.

– Вы поверили той истории, которую прочли, инспектор?

– Частично.

– Во что именно?

– Ну. Я верю, что Бенджи был на плоту.

– Только он?

Лефлёр задумался.

– Нет. Не только он.

Ром пошевелил пальцами и извлёк из песка крошечного краба. Показал Лефлёру.

– Вы знали, что за свою жизнь краб тридцать раз сбрасывает панцирь? – Он перевёл взгляд на море. – Этот мир порой трудно вынести, инспектор. Иногда нужно отказаться от того, кем ты был, чтобы жить тем, кто ты есть.

– Поэтому вы сменили имя? – спросил Лефлёр. – Рам Рош? «Бог поднял мне голову»?

Мужчина улыбнулся, но не оторвал взгляда от воды. Лефлёр чувствовал, как палящее солнце греет его шею. Он глядел в пустой синий горизонт. Отсюда до Кабо-Верде пролегали тысячи километров.

– Как тебе это удалось, Бенджи? Как ты проделал весь этот путь в одиночку?

– Я не был один, – ответил мужчина.

* * *

Спустя время страсти на Монтсеррате более или менее улеглись. Журналисты уехали. Плот был перевезён в лабораторию в Бостоне. Леонард Спрэйг, комиссар полиции, был расстроен, что внимание СМИ хоть и привлекло к острову любопытные взгляды, но так и не повысило уровень туризма.

Телерепортёр