– Конечно. Я подожду в джипе.

Лефлёр приехал с планом. Сперва остаться с Добби наедине, а потом рассказать всё, что ему о нём известно. Не хотелось бы при этом наткнуться на журналистов. И существовало одно местечко, где этого точно не произойдёт.

Час спустя джип Лефлёра двигался по мрачному ландшафту зоны отчуждения, Добби глядел в окно. Позади осталось северное побережье с его сочной зеленью и домиками цвета щербета, на смену им пришёл грязный лунный рельеф и серые дюны. Местами можно было увидеть торчащую из пепла верхушку уличного фонаря или половину дома.

Зона отчуждения была мёртвой половиной Монтсеррата – тусклая, пустая панорама, напоминавшая о конце того, прошлого мира. Спустя двадцать четыре года после извержения вулкана Суфриер-Хилс эта территория по-прежнему оставалась запретной.

– Почему на этой дороге нет других машин? – спросил Добби.

– Въезд только по допуску.

– Пляж будет дальше?

– Ага, – соврал Лефлёр.

Добби посмотрел в окно.

– Когда было извержение?

– В тысяча девятьсот девяносто седьмом.

– Вот уж год, который вы никогда не забудете.

– Да, – сказал Лефлёр. – Не забудем.

Наконец джип добрался до Плимута, некогда самого большого города на острове. Четыре тысячи человек жили здесь. Магазины и рестораны процветали. А теперь Плимут, подобно Помпеям, отличали лишь погребённые под пеплом руины. Как ни странно, официально город остался местопребыванием правительства острова, но население в ноль человек сделало его единственной в мире столицей-призраком.

– Просто ужасно, – пробормотал Добби.

Лефлёр кивнул, но не отрывал глаз от дороги. Просто ужасно, всё так. Но хуже ли это тщательно спланированного убийства целой яхты невинных людей? Добби был непонятен Лефлёру, инспектор не понимал его реакций на разные вещи. Если написанное в дневнике – правда, то «двоюродный брат» Бенджи невероятно хорош в сокрытии преступлени. И собственной вины. Но оставался ещё главный вопрос: как Добби выбрался с «Галактики»? Как сбежал, если остальных так и не нашли?

– Это церковь? – спросил Добби, указывая.

Лефлёр притормозил и увидел развалины собора.

– Раньше была, – сказал он. На секунду задумался. – Хочешь взглянуть?

Казалось, Добби удивился.

– Давайте. Если не торопитесь.

Вскоре они уже заходили в полуразрушенное здание, обожжённое лавой изнутри и снаружи. Свет лился между голыми балками, которые когда‑то поддерживали крышу. Несколько скамей по-прежнему стояли параллельными рядами, но другие были разрушены, рядом лежали отвалившиеся доски и боковушки. Слой пепла покрывал пол. Местами были разбросаны открытые молитвенники. Кое-где пробивалась зелень: природа отвоёвывала своё.

Полуразрушенный аналой с ведущими к нему четырьмя ступеньками стоял в центре перед обугленной дочерна аркой.

– Иди, встань туда, – предложил Лефлёр, – а я сфотографирую.

Добби пожал плечами.

– Да не, спасибо.

– Давай. Когда ты ещё сюда приедешь?

Добби помедлил в нерешительности, потом зашаркал по засыпанному полу к ступеням. Лефлёр ждал. На границе волос на лбу выступили бусины пота. Аналой по пояс высотой стоял в отгороженной круглой зоне, обнесённой ограждением. Один вход, один выход.

Поднявшись на верхнюю ступень, Добби взялся за грязные края столика. Будь он священником, можно было бы сказать, что он готов к проповеди.

– Ща, только достану телефон, – сказал Лефлёр. Он медленно потянулся к поясу, глубоко вдохнул и вытащил пистолет из кобуры. Уверенно держа его обеими руками, он навёл ствол на Добби, чьи глаза распахнулись от удивления.

– Ну, – сказал Лефлёр. – Что ты сделал с «Галактикой»?

Одиннадцать

Суша

О чём вы? – крикнул Добби. – Зачем это всё?

У Лефлёра тряслись руки. Он по-прежнему целился из пистолета прямо перед собой.

– Их смерти на твоей совести, – сказал он.

– Чьи смерти?

– Людей с «Галактики». Ты всех их убил. Ты принёс на борт мину и каким‑то образом подорвал её. И сейчас ты мне расскажешь, как ты это сделал и как тебе удалось сбежать.

Лицо Добби скривилось так сильно, что у Лефлёра не возникало сомнений: это обычное притворство.

– Мужик, я тебя не понимаю! – сказал Добби. – Слушай. Пожалуйста. Опусти пистолет! С чего ты всё это взял?

– Ты отрицаешь это?

– Отрицаю что?

– Ты отрицаешь это?

– Да. Да! Отрицаю! Господи, хватит. Я понятия не имею, о чём ты. Объясни же!

Лефлёр шумно выдохнул. Он снял одну руку с пистолета и полез в портфель, который взял с собой в церковь. Вытащил потрёпанную записную книжку и протянул уставившемуся на него Добби.

– Я нашёл её на плоту, – сказал Лефлёр. – Всё там.

* * *

Следующие три часа Добби сидел, согнувшись, у аналоя, пока Лефлёр, сидя на скамье, зачитывал ему вслух страницы из дневника, на коленях он по-прежнему держал пистолет. Периодически он переводил взгляд на лицо Добби, чтобы следить за его реакцией. Поначалу тот явно не верил своим ушам, но Лефлёр продолжал читать, и постепенно плечи Добби стали обмякать, а голова опускалась всё ниже.

Лефлёр прочитал ему о крушении «Галактики». Прочитал о смерти Бернадетт, и Невина, и жестокой судьбе миссис Лагари. Он уделял особое внимание словам о Ламберте, его заносчивости, ненасытности, эгоистичности. Нарочито медленно, с нажимом читал о магнитной мине в кофре для ударной установки. Дважды прочёл ту часть, где Бенджи сказал: «Нельзя играть в Бога», а Добби ответил: «Почему нет? Бог ничего с этим не сделает». Процитировав слова Добби о том, что умереть при взрыве – «это лучше, чем жизнь муравья», он сделал паузу, как делают обвинители в суде, акцентируя внимание на обличающем факте.

Время от времени Добби вздыхал, иногда усмехался, не раз прослезился. Периодически он обхватывал голову руками и вздыхал: «Ох, Бенджи». Некоторые его реакции казались Лефлёру странными, но, если подумать, вся ситуация была странной: он зачитывал дневник его погибшего брата в разрушенной церкви, вёл речь о Боге, оказавшемся в чьей‑то шлюпке.

Когда Лефлёр закончил, было уже далеко за полдень. Он так погрузился в чтение, что не замечал хода времени. Озвучив последнюю строчку, где малышка по имени Элис говорит: «Я Бог. И я никогда тебя не оставлю», Лефлёр закрыл книжку и рукавом вытер со лба смешанный с пеплом пот. Он встал, по-прежнему направляя оружие на Добби.

К его удивлению, Добби смело посмотрел ему в глаза. Он не казался напуганным или в чём‑то уличённым. Скорее им овладела грусть, словно он только что вышел с отпевания.

– Это зов о помощи, чувак, – спокойно сказал он.

– Что ты имеешь в виду?

– Он бредит. Он всё это выдумал. Да ладно. Ты правда веришь, что он был в одной шлюпке с Богом? Ты же коп.

– Да, коп, – сказал Лефлёр, тряся книжкой. – И здесь сказано,