Шестаков гладил ее по волосам, тихо улыбался:

– Ишь, выискалась невеста-самосваха!

Лена сквозь слезы засмеялась, закивала головой.

А Шестаков сказал с деланым огорчением:

– За меня нельзя замуж – у меня две макушки.

– Ну и что?

– Примета: две жены будет!

Лена посмотрела ему в лицо, сказала по-детски:

– He-а… Только одна.

– Почему? – удивился Шестаков.

– Мне нянька нагадала, что суженого найду я поздно, полюблю на всю жизнь, проживем вместе век и он мне закроет глаза…

Шестаков, военмор, краснознаменец, начальник Сибирской хлебной экспедиции, счастливо, блаженно улыбался, слушая шепот Лены, целовал ее в лоб, в глаза, в губы и ни о чем, ну совершенно ни о чем другом не думал в этот прекраснейший миг своей жизни.

…Суда экспедиционного отряда вытянулись в линию на Архангельском рейде.

Были они ярко расцвечены флагами, сигнальщики отмахивали с корабля на корабль последние команды.

Шестаков поднялся на мостик флагманского ледокола «Седов». Неустроев, оторвавшись от штурманского стола, встретил его по всей форме, отрапортовал:

– Товарищ особоуполномоченный ВЦИК по проведению Сибирской хлебной экспедиции, особый морской отряд к ледовому переходу готов!

Шестаков отдал команду:

– Отряд! К съемке якорей – готовьсь!

– Есть к съемке якоря готовиться! – отозвался капитан «Седова», и сигнальщики просемафорили приказ на караван.

Шестаков вышел на крыло мостика, крепко уперся в обвес, осмотрел собравшийся на палубе экипаж – здесь же, внизу, находились Лена, Болдырев, Соколков.

Шестаков сказал команде короткую речь:

– Товарищи моряки! По воле правительства РСФСР, по указанию Российской Коммунистической партии большевиков сегодня мы отправляемся в трудный, опасный поход. Вопрос доставки хлеба – это вопрос жизни и смерти для всего Северного края Республики.

Рабоче-крестьянское правительство, зная те огромные тяготы и трудности, что ждут экспедицию, сделало все, чтобы снабдить нас всем необходимым. Щедрой рукой отпустило все нужное, хотя каждый выданный нам фунт хлеба, угля, керосина обездоливает в такой же мере трудящееся население!

Шестаков прошелся по мостику, зорко разглядывая каждого, стоящего на палубе. Выбросил вперед руку:

– Товарищи! Я знаю, что только благодаря вашей сознательности и энергии мы смогли выполнить первую часть порученного нам дела – сегодня вверенная мне экспедиция выходит в море… Спасибо вам за ваш громадный беззаветный труд, за ваше мужество! И я верю, что в предстоящем рейде каждый человек отдаст все свои силы, а если понадобится – то и жизнь, чтобы выполнить свой долг и привезти хлеб нашему народу! Ура-а!

Дружное морское «ура-а-а!!» было ему ответом, взлетели в воздух бескозырки, треухи, фуражки. Кто-то даже открыл стрельбу вверх из винтовок, оглушительно загремел самодеятельный духовой оркестр.

Шестаков повернулся к Неустроеву:

– Ну, Константин Петрович, в добрый путь? Принимайте командование и – «Всем с якоря сниматься!».

Старый моряк в последний раз перед отплытием окинул взглядом суда каравана.

Грустное, конечно, зрелище: в основном отряд состоит из буксиров – паршивеньких старых пароходишек. На военном флоте такие небось в порту работать не взяли бы. А здесь они точно линкоры. Тем более, заново шаровой краской покрашены…

Константин Петрович глубоко вздохнул: что же делать, чем богаты, тем и рады, других судов нет и не было… Спасибо, хоть ледоколы имеются…

Перекрывая его размышления, густо заревел гудок ледокола, на мачту взлетел флажный сигнал, заверещали боцманские дудки.

Неустроев снял фуражку и широко перекрестился.

Раздались привычные команды съемки с якоря.

– На шпиле! Восемнадцать под форштевнем! Пошла по малому! Вира!

– Провернуть машину! Левую – малый вперед! Правую – малый назад! Руль – прямо! Якорь на клюзе!.. Пошла!.. Пошла!.. Пошла-а!!

Неустроев скомандовал:

– Движение – двумя кильватерными колоннами! Правый мателот – ледокол «Русанов». – Потом обернулся к Щекутьеву: – Начальнику связи – доложить готовность!

– Товарищ начальник экспедиции! – отрапортовал Щекутьев. – В походный ордер включены пятнадцать вымпелов. Из-за отсутствия навыков совместного плавания у капитанов руководством экспедиции приказано идти на свободной воде до встречи со льдами плотной группой в четыре колонны. Капитанам розданы штатные инструкции, предусматривающие все случаи взаимодействия – в тумане, во льдах, при ночной буксировке…

– Порядок пользования связью? – спросил Неустроев.

– О порядке пользования связью капитаны и штурмана подробно информированы: сеансы для радио, морзе, своды флагов своевременно вручены.

– Благодарю за службу! – сказал Неустроев. – Флагманский штурман, доложите.

На мостик поднялся Болдырев:

– Ну, друзья, вот и свершилось.

Неустроев спросил в шутку:

– Андрей Васильевич, может быть, с нами останетесь?

Болдырев энергично помотал головой:

– Ну не-ет, я уж вас здесь буду дожидаться! До выходного створа с вами доплыву, а там сойду на катер.

Шестаков засмеялся:

– Андрей, моряки не плывут, а идут. Понял?

Болдырев не обиделся. Сказал твердо:

– Понял. По мне, идите, плывите, бегите – как угодно, только возвращайтесь скорее с хлебушком.

И обнял Неустроева.

Потом распрощался с Олениным, Захарченко, Щекутьевым, остальными командирами в ходовой рубке и вышел вместе с Шестаковым на мостик.

Оттуда они спустились на палубу, где хорошо был виден вытягивающийся с рейда отряд, ледоколы «Русанов», «Малыгин», «Сибиряков», пароходы «Николай», «Колгуев», «Кереть», «Севре», «Маймакс», «Рево», «Трувор».

А концевых еще и не видать было из-за брандвахты.

Болдырев сказал, чуть шепелявя от волнения:

– Ах, Николай, дорогой ты мой человек, сердце от счастья лопается! Посмотри, что сотворили, – ну прямо глаза не верят! Это же целая эскадра!

– Скажи – флот! – смущенно усмехнулся Шестаков.

Болдырев упрямо повторил:

– А что?! Флот! И моряки его подвиг совершат, достойный флотов Ушакова и Нахимова!

– Постараемся, Андрей, – тихо сказал Шестаков.

Они подошли к трапу, под которым завешен был на талях небольшой катерок.

– Прощаться будем? – спросил со вздохом Шестаков.

– Видно, пора… – Болдырев помолчал, потом, вроде бы равнодушно, спросил: – А что это Константин Петрович решил взять дочку на поход?

Шестаков посмотрел ему прямо в глаза, ответил хмуро и твердо:

– Это я решил… взять с собой жену.

Болдырев широко улыбнулся:

– Ну, дай вам Бог счастья, как говорится.

Он обнял Шестакова и спрыгнул в катер.

Часть III. Бой

В конференц-зале английского пресс-клуба нынче людно и шумно: журналисты собрались на встречу с советской торговой делегацией.

По широкому проходу быстро, деловито прошли на возвышение-сцену представители Советской Республики.

Виктор Павлович Ногин занял председательское место, рядом сели Красин, Литвинов, Клышко.

Ногин поднял руку – корреспонденты английских и иностранных газет, заполнившие зал, притихли.

Виктор Павлович начал конференцию.

– Господа, мы пригласили вас, чтобы сделать для мировой печати ряд важных сообщений, – сказал он. – Газеты уже извещали о том, что советская торговая делегация заключила соглашение с кооперативным обществом «Закупсбыт Лимитед» о торгово-коммерческом сотрудничестве…

Журналисты шумно подтвердили свою осведомленность.