все, что мне известно о душегубе этом.

Разбойник закончил свой рассказ, схватил со стола бутылку и впился жадными губами в стеклянное горло. Хьюго обдумывал слова Фогуса. Выходит, что аристократы сами скрывают все эти убийства и не придают этому никакого значения только потому, что боятся грязной и неприятной правды про себя.

— Это уже многое объясняет, — сказал Юлиус. — Можешь теперь рассказать о том, кого мы ищем?

Стервятник поставил пустую бутылку на пол, утер губы и продолжил.

— Эх, кабы не мое воровское чутье сидеть вам в неведении… Этого типа я видел ночью у замка графа. При нем еще конь был. Черный. Так вот, возле замка этот тип беседовал с другим человеком. Я сам был сильно удивлен, когда узнал второго. Странное дело, но был это инквизитор Дикого Барона, которого многие кличут Дыбой. Эту бледную и страшную, как смерть, морду я хорошо запомнил. Не знаю, что он забыл в Шиповнике…

Что Хьюго, что Юлиус: оба выпучили глаза. Напарники переглянулись.

— Вы как будто призрака увидели, — усмехнулся Стервятник.

Сперва Хьюго сильно испугался, осознав, что Дыба их все еще преследует, затем пришло некое облегчение от того, что у них появилась надежная зацепка в поисках таинственного сеятеля кошмаров. Но ирония состояла в том, что теперь им нужен был Дыба.

— Что ж, спасибо, — Юлиус встал из-за стола. Хьюго последовал его примеру. — Прости, но мы все же найдем ночного убийцу.

— Ищите, сколько хотите, — Фогус бросил Хьюго имперские марки. — У нас с тобой договор, тропарь. У меня длинные руки, имей это в виду. Найти я тебя смогу почти везде, но лучше, что бы ты честно исполнял свою часть договора и просто доставлял мне мертвых чудовищ. Надеюсь, мы с тобой сработаемся.

Они покинули мрачную обитель Стервятника, вышли из шумного цейхгауза и словно два призрака поплелись по ночным улочкам Шиповника. Если недавно Хьюго желал выйти из логова Стервятника просто живым, то теперь он жалел, что вообще туда сунулся. О чем думал закабаленный Юлиус, парень и представить не мог.

Глава XI

Туман лег на ночные улицы Шиповника, повесив мрачную пелену на уставший взор Хьюго. Тропарь и юноша миновали несколько улочек, где из живых были лишь толстые крысы, копошащиеся в кучах мусора. Эти постоянные жители городских трущоб встретили людей противным писком.

Сейчас напарники спешили в трактир к Хорхе, чтобы обсудить свои проблемы и залить тревогу крепким пивом. Серые дома, что сдавливали душу и темные грязные улицы угнетали Хьюго все сильнее. Лишь светлый образ Анет согревал сердце и давал какие-то силы измученному пареньку. Милое лицо юной девушки то и дело всплывало перед глазами. А что же видел перед собой угрюмый Юлиус, который загнал себя в кабалу к алчному Стервятнику?

— Зачем ты согласился на эту безумную сделку? — спросил Хьюго, когда они сели передохнуть на деревянные нары. Днем они служили столом для продажи продуктов.

— А какой у нас был выбор, малец? — тропарь понуро свесил голову. — Не думаю, что Стервятник принял бы мой отказ. Такие люди всегда получают, то, что хотят.

— И что же, ты будешь работать на него?

— Слабо в это верю, — ответил Юлиус. — Я вечно упрямлюсь своей судьбе.

Какая-то печальная улыбка мелькнула на грубом лице тропаря.

— Получается этот сеятель кошмаров встречался с Дыбой, — прошептал Хьюго.

— Выходит не спроста этот костлявый пытался нас убить. Мне слабо верится в то, что Дикий Барон в этом замешан. Он алчный и злой деспот, что прячется в своем лесу, упиваясь гневом к хельмгольдцам и другим народам. Этот Дыба…Кто же он?

Хьюго и сам неоднократно задавал себе подобный вопрос, когда Тоден вытащил его из убийственных объятий в мрачных коридорах замка, затем, когда темная конница под руководством Дыбы убила Гестунблинда, а позже и всех остальных его друзей. Тех, кто оберегал Хьюго до последнего вздоха.

— Мы доберемся до него, — прорычал Хьюго сжимая холодную рукоять кортика. — Я лично убью Дыбу.

— Я тебе в этом помогу, — сказал Юлиус. — Но сперва надо найти городского мертвеца. Почти все утверждают, что это юный Томаш де Мортер — графский сыночек, якобы павший смертью храбрых. Однако, кто-то его видел на улицах Шиповника поеденным и мертвым.

Хьюго резко повернулся к тропарю. Глаза его были сродни серебряным монетам, сверкающих при солнечных лучах.

— Крысы! — воскликнул парень.

Опешивший от внезапного удивления юноши Юлиус вопросительно хлопал глазами.

— Все говорят, что видели графского сына, изъеденного крысами и по словам Стервятника, его убили где-то в Шиповнике, — пояснял Хьюго. — Значит он лежал мертвым в таком месте, где его никто не увидел бы, пока не была брошена марка…

Юлиус улыбался и восхищенно смотрел на Хьюго. Парень заметил, что тропарь сдерживает свой восторг, стесняясь ярких эмоций.

— Ты и вправду толковый малец, как рассказывали Якуб и Гестунблинд, — произнес Юлиус, вскакивая с досок. — Идем немедля.

— Куда? — Хьюго уже спешил за тропарем.

— На Кузнечную улицу. Там в конце заброшенные погреба.

***

Кузнечная улица впустила их в свою мрачную обитель. Старая и заброшенная ныне она принимала к себе нищих, бродяг да юродивых, которым по воле судьбы надлежало пребывать во мраке и грязи. Но и те ютились лишь в самом ее начале, где еще горели масляные лампы над ветхими дверями домов. Юлиус предусмотрительно снял одну такую лампу и освещал темную дорогу, которая вела друзей к заброшенным погребам. Когда-то погреба служили достойными хранилищами для благородных напитков. Теперь же являлись могилой для непутевых горожан, тех кто провинился перед ворами и головорезами.

Хьюго дернулся, когда несколько крыс выскочили из чернеющей пустоты, являвшейся входом в погреб. Грызуны прошмыгнули мимо, словно и не заметили гостей. Вглядевшись во тьму, парень увидел заваленный досками и балками вход, да поломанную лестницу. Никого там больше не было.

— Как думаешь, мертвец здесь? — прошептал Хьюго.

— Даже если и нет, скоро он объявится, — обернулся Юлиус. — Это драуг.

— Драуг?

— Мертвец, вернувшийся в мир живых после насильственной смерти, — пояснил тропарь. — Если графского сыночка и вправду прирезали, то будет он теперь бродить по ночным улицам Шиповника, пока сталь и огонь не упокоят его бренное тело.

Странно это было, но после своих слов Юлиус вынул из ножен меч, словно хотел успокоить рассудок и придать телу уверенности. Хьюго сразу же вытянул кортик и принялся возносить молитвы богам, до того он боялся этой темноты и неизвестности.

Они добрались до последнего погреба. Дрожащее пламя масляной лампы осветило поломанные деревянные балки и доски. Некогда заваленный вход был открыт! Сладковатый запах разлагающейся