ее была покрыта ледником Балетто, верхняя – Алмазным ледником, и два этих белых гигантских пространства соединялись тонким ледовым столбом. Уэс и Скотт были потрясены увиденным, им не терпелось приступить к восхождению, при этом они прекрасно понимали, что впереди большие трудности.

Фрэнсис оставил их и отправился назад, к кратеру, а затем спустился по тропе Марангу к хижине Кибо на высоте примерно 4500 метров на восточной стороне горы, где обещал дожидаться альпинистов. И Скотт с Уэсом остались совершенно одни. Попади они в беду, никто бы как минимум несколько дней не знал бы, что что-то пошло не по плану. А пойти не так могло многое.

Во-первых, долгий подъем к подножию ледового поля Балетто проходил по почти вертикальной вулканической породе, настолько разрушенной, что почти негде было закрепить веревку. Здесь пришлось подниматься медленно и очень осторожно. Лишь к середине дня альпинисты достигли ледового поля. Они убрали веревку, надели кошки и поздним вечером выбрали место для ночлега под ледовой перемычкой. Разложив спальники, они набрали стекающей со скал воды и заварили чай, разглядывая огромную ледовую колонну в свете угасающего дня. «Однако, – сказал Уэс Скотту, – это будет сложнее, чем казалось». В дневнике, который Уэс вел в том путешествии, есть подробности восхождения:

21 июля. Подъем в 4:55. Попил кофе, потом поднял Скотта, и мы быстро позавтракали. Собрались и вышли около семи. Дальнейший подъем по Балетто представлял собой длинный и довольно крутой траверс с протяженными участками лазания. Порою приходилось углубляться в большие проталины и выбираться назад, причем лед оказался довольно хрупким в некоторых местах. У Скотта немного замерзли ноги, но он достаточно быстро согрелся. Наконец-то под самой Сосулькой подъем стал вертикальным – настоящее облегчение. Добравшись до ее основания, Скотт поднялся примерно на двадцать метров и нашел отличное место для промежуточной точки страховки, закрепил веревку на ледобуре и кинул мне свободный конец. Здорово, когда после долгого самостоятельного лазания наконец-то есть страховка. Подъем тут пока был не сложнее уже пройденного участка, но всегда испытываешь некоторое облегчение, когда понятно, что в случае срыва далеко не улетишь.

Пройдя этот участок, мы поглядели наверх, и стало очевидно, что следующий питч будет очень сложным. Была моя очередь идти первым, но к тому моменту я не занимался серьезным ледолазанием более двух лет, поэтому побаивался такой крутизны. И убедил Скотта, что питч стоит пройти ему. Участок начинался с пары нависающих образований, но Скотт легко справился с ними. «Теперь все получится», – крикнул он, когда поднялся выше первого кулуара. Но он не видел, что шло дальше. Ледобуры, конечно, удавалось ввинчивать, и держали они хорошо, но были слишком далеко друг от друга. Мы поднялись примерно на двенадцать метров, а дальше начался нависающий пласт льда более десяти метров в высоту и толщиной менее десяти сантиметров. Эта ледовая поверхность была полна дыр и провалов. Преодолев ее и сумев ненадежно закрепиться выше, мы посмотрели вниз. Непонятно, на чем этот лед держался, – он почти не был соединен со скалой, и непонятно, как он выдержал нас.

Следующие примерно десять метров представляли собой участок трудного скалолазания без страховки, а затем началась вертикальная ледяная лента, настолько узкая, что безопаснее было лезть по ее краю, держа в одной руке ледовый инструмент, а другой упираясь или ища захваты между льдом и скалой. Так, просовывая голую руку под пласт льда в поисках опоры, а другой стуча ледорубом по льду, Скотт промаркировал маршрут своей кровью. Последний отрезок веревки, который я смог «выжать» из станции, позволил Скотту добраться до хорошего скального выступа почти на вершине знаменитой перемычки, но этим дело не кончилось. Когда он стал поднимать рюкзак на веревке, тот зацепился за нависающий лед и прочно застрял. Скотт дал слабину, а я стал швырять снизу куски породы в карниз, пытаясь разбить его. Наконец после очередного попадания рюкзак удалось освободить, и он отправился наверх.

Дальше стал подниматься я, и этот подъем доставил несколько очень неприятных минут. Участок был очень сложным, в основном состоял из нависающего льда, и у Скотта ушло на его преодоление около полутора часов. А я не только несколько отвык от такого лазания, но и пришлось лезть с рюкзаком на спине. И тут верхняя страховка оказалась просто спасением, с ее помощью получилось сравнительно легко преодолеть карнизы, и я обошелся малой кровью, точнее, не оставил тут свой кровавый след. Я поднялся к Скотту, полез дальше и вскоре выбрался на снежник в верхней части Сосульки. Здесь угол подъема был гораздо меньше. Еще через час мы оказались у скального выступа, где мы можно было растопить снега и наполнить фляги. Сложив снаряжение, мы отправились через, казалось, бесконечное снежное поле к главной вершине Килиманджаро, Ухуру.

Они добрались до вершины в сумерках, наблюдая, как солнце садится за облака, а когда пошли вниз, стала восходить почти полная луна. Ее света хватало, чтобы спускаться без налобных фонарей, и вскоре Скотт и Уэс добрались до хижины Кибо. На ледовой перемычке они не раз задумывались, увидят ли когда-нибудь еще солнечный закат или восход луны, а тут им выпала двойная удача. «Хижина была очень кстати, – писал Уэс в дневнике, – и Фрэнсис был очень рад нас видеть, потому что мы опоздали на несколько часов от запланированного. Мы счастливы. Восхождение великолепное!»

Если заглянуть в книги по альпинизму, можно найти информацию о первовосхождении Райнхольда Месснера по диретиссиме Брич-Уолл, которое он считает одним из самых серьезных в своей карьере. Еще одно и на данный момент лишь второе прохождение этого маршрута, сделанное Фишером и Краузе, почти нигде не упоминается. Но они тоже сделали это – доказали, что способны проходить сложнейшие маршруты и что находятся на одном уровне с лучшими из лучших. В последующие годы многие альпинисты заглядывались на эту диретиссиму, но решали, что не стоит рисковать. Те же, кто пробовал, редко добирались до подножия ледовой перемычки, но тот, кто все же оказывался здесь, возвращался, увидев постоянно летящие вниз камни и куски льда. В довершение всего изменение климата в Африке привело к тому, что ледники Килиманджаро отступили, сейчас ледяная перемычка стала более тонкой и хрупкой.

Скотт и Уэс спустились с Килиманджаро и провели несколько дней в гостях у Кишинго – он жил неподалеку от горы. Они пили мбеге – местное пиво, приготовленное из смеси перебродивших бананов и проса и подаваемое в выдолбленных тыквах.

Это положило начало дружбе, и в последующие годы Уэс пользовался услугами Фрэнсиса, они стали бизнес-партнерами,