крыльев заставляет вздрогнуть. Мышцы напрягаются, натягиваются, как струны на гитаре. Поворачиваюсь на звук, и… о боже! Это ворон. Крылья у него чернее ночи, а глаза – как две золотые монеты.

Птица смотрит на меня немигающим взглядом. Перья колышутся, сливаются с тенями – будто сам ворон является их частью. Но он выглядит слишком реальным. Протяни я руку – почувствую мягкость оперения, а когти вопьются мне в кожу. Разве обычная птица может попасть сюда, под землю?

Придвигаюсь к ворону, но он не пытается улететь. Не свожу с него такого же долгого, пронзительного взгляда. Никогда не видела таких красивых птиц. Тень, живая ночь. Рука машинально движется вперёд – бороться с искушением погладить, потрогать эти мягкие на вид пёрышки сложно.

Я соврала. Я уже видела такого ворона. Всего один раз. В своём сне. Там он был таким же чёрным, с такими же золотыми глазами-бусинками. И тогда… в автобусе… в парке…

– Я знаю тебя. – Шёпот разбивается о стены. Ворон нетерпеливо переступает с ноги на ногу, делая небольшой шажочек ко мне. – Но почти не помню. – Поджимаю губы, склоняя голову. – Удивительно, что вообще наткнулась на воспоминания о тебе. Ты такой красивый. – Осторожно прикасаюсь к перьям.

Они оказываются довольно необычными: мягкость перьев не щекочет, холод покалывает кожу. Тело его не живое, но и не мёртвое.

Провожу пальцем вдоль позвонков птицы. Ворон делает очередной шажочек. Улыбка медленно расплывается на губах.

Кажется, что он взлетит, стоит мне подойти ближе. Но я ошибаюсь. Ворон послушно застывает на месте. Мой взгляд скользит к когтистым лапам. На одной из ножек поблёскивает тонкий, золотой (в точности как его глаза) браслет. Это не просто дикая пташка.

– Ты знаешь, как выбраться отсюда? Я заблудилась, – тихо выдыхаю я и снова упираюсь спиной в стену. – Может, ты знаешь, как попасть в мою комнату? Боже… я что, разговариваю с птицей?

Ворон приоткрывает клюв, издавая короткое «кар». А затем начинает забавно скакать вперёд, постукивая коготками по полу, – в ту сторону, откуда я пришла. Его перья превращаются в короткий тёмный шлейф, тень, следующую за ним по пятам. Точно так же развевались гривы у тех лошадей, однако это совсем не пугает, лишь слегка зудит лопатка. Решительно поднимаюсь на ноги и следую за вороном.

Шаги медленные и неспешные. Я ступаю тихо, даже эха нет. Слышен лишь цокот когтей о камень. Готова поклясться, что ворон вскидывает свою чёрную головку и оглядывается на меня. Это кажется… милым? Необычным?

В городе вороны совсем не такие. Что уж говорить, подобные птицы – слишком редкие гости в мире высоток. Хотя я мало обращала на них внимание.

Цокот коготков учащается – переваливаясь с боку на бок, птица ускоряет шаг. Он понимает меня.

– Может… у тебя есть имя? Чёрт. – Останавливаюсь и упираюсь ладонью в стену. – Я разговариваю с птицей, будто она человек. А ещё у меня кружится голова. – Прикрываю глаза, прижимаю ладонь ко лбу.

– Ал-листер, молодая г-госпожа.

Вздрагиваю. Голос почти что человеческий, но скрипучий, даже жуткий. По спине бегут мурашки. Услышь я такой голосок в тёмном переулке – бросилась бы бежать без оглядки. Этот мир невероятен: озеро, в котором не разлагаются трупы утопленников; чудесный подземный город; народ, разделённый по стихиям, а теперь ещё и необычная птица… Хотя, наверное, говорящий ворон – это не самое поразительное тут.

– Приятно познакомиться, Алистер. Меня зовут Селена. – Что за сумасшествие! – Надеюсь, что у нас с тобой сложатся хорошие отношения… в этом мире. – На этих словах комок вновь встаёт поперёк горла, и я быстро-быстро моргаю, чтобы из глаз не хлынули слёзы.

Ворон продолжает свой путь, гордо вышагивая впереди. Он сворачивает – и я вслед за ним. Безрассудно доверять говорящей птице… Раз она появилась здесь, то выполняет чей-то приказ.

– Сумасшествие, – как мантру повторяю я, пока не достигаю двери комнаты. – Сумасшествие, – срывается с губ даже тогда, когда я замечаю, что мой новый друг исчез так же быстро и тихо, как появился.

…словно растворился в тенях…

* * *

Кто-то шепчется за моей спиной. Не слышу, о чём именно, но знаю, чувствую этот шёпот. Глупые слухи? Оскорбления?

Иду вдоль стены Площади, страшась поднять глаза. Не хочется смотреть на этих людей. Они сторонятся меня, обходят стороной, и я не понимаю почему.

Обнимаю себя за плечи. Маги огня поддерживают тепло, но меня всё равно одолевает озноб. Ладони становятся мокрыми, как бы старательно я ни вытирала их о ткань камзола. Я здесь чужая, и сейчас это ощущается особо остро. Да со мной и разговаривают только Элиот, Агата и Рашель. Ворон не в счёт – его и человеком-то назвать нельзя. Набираясь смелости, бегло осматриваюсь – жители бросают косые взгляды в ответ.

Глухо вскрикиваю и останавливаюсь: что-то врезается в меня, из-за чего я задеваю плечом стену. Пальцы одной руки впиваются в камень, а другой – в виновника произошедшего. Это «что-то» – мягкое, тёплое. Живое.

Опускаю взгляд. Взъерошенные русые волосы. Мальчишка смотрит на меня снизу вверх. В голубых глазах блестят озорство и любопытство. Он довольно тяжело дышит – по всей видимости, запыхался от долгого бега. Сколько ему? На вид лет семь или восемь. Кожа бледная, и сам он худой. Этот ребёнок никогда не видел солнца, зелёной травы. Только холодный камень стен.

У меня вдруг сжимается сердце. Убираю пальцы с его плеча, поднимая руку на уровень груди; улыбаюсь как можно дружелюбнее – и он улыбается в ответ. Глаза как два чистейших озера.

– Магнус!

Мальчик шагает назад. Сжимает свои пальчики в кулачки, прижимая их к левой стороне грудной клетки – где под кожей и костями трепыхается сердце. Я чувствую, как с моих губ сползает улыбка. Не понимаю, что он делает.

Магнус чуть склоняет голову, не меняя позы, а затем резко срывается куда-то мне за спину. Спешно оборачиваюсь. Позади, упирая руки в бока, стоит длинноволосая девушка с глазами и волосами, почти неотличимыми от глаз и волос мальчишки. Стоит ей меня заметить, как она быстро сжимает руки в кулак, прижимая их к сердцу, и отвешивает точно такой же «поклон» головой, немного склоняя корпус.

Этот жест заставляет всё внутри меня сжаться, перевернуться. Я уже где-то видела… это движение. Оно мне знакомо.

Поджимаю губы, отворачиваясь от них обоих, а затем следую дальше. И более глаз не поднимаю – страшно снова увидеть подобный поклон. Но ещё страшнее узнать его значение.

– Селена, вот ты где. – Не замечаю, как передо мной возникает тёмная