Это было уже слишком. Мэтт не выдержал и бросился к профессору, намереваясь помешать ему расправиться с Лаурой, но предусмотрительный Филандер достал пистолет, заряженный уже обычной пулей, и выстрелил. Мэтт осел на пол, привалившись к стене, и девушка тихо вскрикнула.

Профессор как ни в чем не бывало приближался к ней с колом, и Лаура невольно зажмурилась, так ей стало страшно. Вдруг позади ученого бесшумно выросла черная тень и впилась в шею. Эдгар сделал это поспешно, с целью быстро убить, а не в стремлении восполнить силы, хотя потерял много крови. Оттолкнув мертвое тело, он повернулся к Лауре и помог ей встать.

– Рассвет наступает, пора уходить, – сказал Эдгар и глянул в окно, где медленно загоралась заря. – Мы оставим их здесь, создав им тот ад, на который они едва не обрекли нас.

Он перевернул канистру с бензином, взял со стола коробок спичек и разом зажег их. Огонь быстро распространился вокруг, захватывая все: трещала деревянная мебель, пылали занавески, казалось, что горят даже осколки на полу. Эдгар направился к окну, перешагивая через язычки пламени, в то время как Лаура кинулась к Мэтту, сидевшему в углу, хотя огонь уже почти скрывал его. Она присела на корточки рядом с телом и попыталась нащупать пульс.

– Оставь его, он мертв, – закричал Эдгар и ревниво схватил ее за руку. – Ты разве не чувствуешь?

Лаура резко обернулась, ее распущенные волосы взметнулись и полыхнули. Позади нее в самом сердце негасимого пламени Эдгару на миг привиделась его прабабушка Кресента, дух огня. Он бросил один взгляд в глубь горящего дома, притянул к себе Лауру, стряхнул с ее прядей искры и вывел на воздух.

Рассвет неотвратимо занимался над Городом ангелов. Он отливал акварельными красками и казался почти незаметным на фоне огненного зарева. Небеса были какого-то смешанного оттенка лазури и золота, только прозрачные перистые облака, не задетые лучами восходящего солнца, оставались лиловыми. Пламя захлестнуло здание, и столб густого черного дыма устремился ввысь, в озаренное голубое небо. Кто-то вызвал пожарных, но они еще не приехали, только звук сирены доносился издалека. Эдгар быстро осмотрелся по сторонам, заметил канализационный люк и поднял крышку. Друг за другом вампиры нырнули в черную дыру и застыли во сне, намертво сомкнув объятия на сыром полу.

Силы вернулись к ним только под вечер. Лаура осторожно выглянула из люка и увидела, что от лаборатории профессора остались обугленные стены, а Хеллоуин в самом разгаре, как будто ничего не случилось. Дети, одетые призраками, ведьмами и вампирами, обходили соседей, радостно собирая дань в виде сладостей. Дома украсили паутиной, на ступеньках ярко горели тыквы, мерцая провалами глаз и зловещими улыбками. Отовсюду слышалась мрачная музыка, ветер тревожно шуршал опавшими листьями, а по улицам шныряли черные коты. Хеллоуин был вампирам на руку, поскольку их странные наряды в пятнах крови не так бросались в глаза.

– Как тебе удалось обмануть их? – спросила Лаура, когда они с Эдгаром сели в такси.

– Очень просто, – ответил он и обнял свою женщину, которую едва не потерял. – Я перевел их часы на тридцать минут вперед, пока вы так мило беседовали. На больше было рискованно, они заметили бы, что не светает. Я посчитал, что за полчаса мы справимся, и это сработало.

Эдгар взглянул в окно машины и беззаботно прибавил:

– Мне нравится этот ваш американский праздник. Когда-нибудь мы с тобой вернемся сюда и сходим на вечеринку, где можно будет не притворяться и немного побыть собой. Но этот Хеллоуин я, пожалуй, запомню надолго.

Глава 13

Следующее утро Эдгар и Лаура встретили в своем пустом доме. Внутри царили разгром и беспорядок, их грязная одежда валялась на полу. Лаура сидела на лестнице и исступленно рыдала, рассматривая обгоревшие пряди своих длинных волос. Она только сейчас до конца осознала, что наделала. Из-за нее чуть не погиб Эдгар и умерли два человека, и если профессор представлял для вампиров опасность, то Мэтта было жалко до слез. Он первый проявил сочувствие, зная правду о ней.

Эдгар зашел в дом с улицы, бледный и мрачный, и с осуждением посмотрел на плачущую Лауру снизу вверх. Рана возле сердца все еще кровоточила и причиняла ему сильную боль.

– Собирайся. Я взял нам билеты до Бухареста. С меня пока хватит Америки. – И капризно добавил: – Я хочу домой – зализывать раны.

– Я должна сообщить сестре, – вскинулась Лаура.

– Нет, – сурово отрезал Эдгар, – ты и так создала проблемы. Наш рейс сегодня, через четыре часа. Возьми самое необходимое, немного одежды. В Румынии сейчас прохладно, нам понадобятся пальто. Купим по дороге.

– Но у меня нет визы!

– Я уже давно сделал тебе румынский паспорт на всякий случай. Имей в виду, что паспорт любой страны всегда можно оформить за деньги.

В самолете Лаура избегала глядеть на Эдгара, а он угрюмо молчал и временами морщился от боли. Он смотрел в иллюминатор, созерцая восход луны, как никогда близкой, но несовершенной – у нее был отсечен край. Наконец Эдгар повернулся к Лауре и произнес:

– Завтра уже не полнолуние, но нам придется задержаться в Бухаресте. Мы потеряли много сил, и там будет проще найти то, что нам нужно.

– Я не возражаю, – ответила Лаура, – всегда мечтала посмотреть Бухарест.

– Не думаю, что этот город тебе понравится, – скептически усмехнулся Эдгар. – Но у тебя будет такая возможность. Бухарест – самая нищая и опасная столица Европы. В городе полно бродяг, которых правительство переселило из деревень для работы на заводах. Они не изжили свои деревенские привычки: ездят на телегах по улицам, заводят скот в квартирах и жарят мясо перед входом в подъезды. Люди здесь живут во тьме и холоде, их ограничивают в самом необходимом. Постоянно отключают отопление и электричество, зимой запрещают пользоваться холодильниками. В комнате может гореть только одна лампочка. При этом диктатор не жалеет затрат на строительство своего роскошного дворца – Дома народа. Ты, должно быть, видела это здание, когда впервые прилетела в Бухарест. Его невозможно не заметить.

Вечером Эдгар с Лаурой вышли на улицы города в поисках жертв. Они стояли на центральной площади, продуваемой всеми ветрами, по которой со зловещим шорохом носились сухие листья. Строгое черное пальто с высоким воротником, приобретенное на пересадке в Нью-Йорке, Эдгару очень шло. Оно оттеняло его смертельно-бледное лицо и золотые волосы, собранные в хвост. Он