дальше и дальше. Казалось бы, как архитектору могут нравится смертоносные изделия и всё что их производит? И всё же именно это произошло. Скажи кто ему про такое раньше то Альберт просто рассмеялся бы. Но это случилось, вопреки всем его ожиданиям.

Шпеер вдруг вспомнил как за день до нападения, сразу после возвращения из инспекционной поездки в протекторат Богемия и Моравия, он посетил один из заводов под Берлином на котором собирали «Pz. III» и «Pz. IV». Сопровождаемый директором завода и фирмы-изготовителя Альберт минут десять ходил возле новенькой «четвёрки», недавно собранной рабочими.

Могучий, угловатый корпус танка «Pz. IV Ausf. D» внушал угрозу, узкие гусеницы ярко блестели в свете мощных фонарей, башня над головой смотрела вперёд, украшенная коротким но мощным 7,5-cm орудием. Шпеер улыбался, гордясь теми людьми которые создали это чудо военной мысли. Не удержавшись от искушения он залез в боевое отделение, чуть не ударившись головой о выступ брони и испачкав брюки от своего костюма. В конце концов, надо же ему узнать в каких условиях воюют бравые ребята из Панцерваффе?

Внутри пахло металлом и свежей краской, торчали рычаги управления, сидения членов экипажа манили попробовать их мягкость. В открытый люк заглядывал представитель фирмы и ждал вопросов, но их пока не было. Ну что ж, вполне даже неплохо…

Но уже снаружи, снова застыв перед танком, Альберт вспомнил ту «четвёрку» которую видел нарисованной в секретной папке. Там она называлась «Pz. IV Ausf. G». Гусеницы были чуть пошире, незначительные внешние изменения корпуса, усиленная броня, но главное, орудие! Оно намного длиннее и, соответственно, мощнее! А его взгляд сразу заметил что танковая пушка очень походит на ствол новейшего противотанкового орудия «PaK. 40», которое сейчас ускоренно доводили до ума. Нет, против Франции повоевать пушка уже не успеет, но вот в следующей кампании, против кого бы она не была, у неё есть шанс показать себя.

Да, этот танк хорош но, как бы не хотелось ему увеличить производство, в самом скором времени придётся коренным образом переконструировать все «четвёрки», уже выпущенные и воюющие в частях. Усиливать корпус и устанавливать новое орудие, это самое главное. Приборы наблюдения, рации, двигатели… это само собой. Конечно, темп выпуска рухнет почти на всех заводах выпускающих фирм, появятся задержки и срывы графиков, за что ему наверняка влетит от фюрера когда тому пожалуются генералы-танкисты Гудериан, Гот, Клейст и другие. Но Альберт был уверен в правильности своего решения и готов отстаивать свою точку зрения.

Неделю назад союзники ударили под Аррасом и едва не перерезали коммуникации крупной группировки Вермахта, всё висело на волоске. Если бы не сообразительность Роммеля с его «восемь-восемь» то не факт что сейчас бы шли бои в черте Дюнкерка. Доклады нескольких офицеров Панцерваффе, участвовавших в том бою и имевших с ним беседу утром в день нападения, подтвердили его опасения: нынешнее орудие «четвёрки» слишком слабое! «Матильду» оно не брало, снаряд отскакивал от её брони словно горох, благо и та имела малокалиберное орудие. А ведь в одном из последних отчётов Абвера, с которым он ознакомился по долгу службы, говорилось что русские создают или уже создали новые средние и тяжёлые танки с противоснарядной бронёй! Если армейские разведчики ничего не напутали то… дело плохо! Пусть танк и не был предназначен для дуэлей с вражескими антиподами но, как выяснилось, такая концепция была ошибкой. Боевая машина должна быть универсальной на поле боя и иметь возможность эффективно действовать в любой ситуации. Поэтому сразу после захвата Франции придётся переделывать все «четвёрки» под этот вариант «G». А на «тройки» ставить 5-сm пушки или создавать самоходные штурмовые орудия на базе их ходовой части, чтобы было чем пробивать толстую шкуру «англичанок» и русских мастодонтов…

Все эти воспоминания промелькнули в голове Альберта и он с досадой ответил Венцелю:

— Тогда мне не остаётся ничего другого кроме как обратиться к рейхсфюреру или даже Гитлеру, доктор! Вы просто не оставляете мне другого выбора!

— Вот как? Можете не трудиться, господин Шпеер, я тоже знаком с рейхсфюрером, и у меня есть влиятельные друзья в СС! — победно парировал несносный врач, от чего Альберт почувствовал к нему ещё большую злость. — Полно, господин Шпеер, неужели у вас такие некомпетентные помощники что не смогут следующий месяц обойтись без личного присутствия начальника на работе? Вот у нас в клинике, в случае необходимости, есть возможности заменить любого врача без ущерба для раненых и больных!

Шпеер только головой покачал на это заявление. Руководить клиникой, пусть даже одной из самых лучших в Рейхе, совсем не то же самое что огромным министерством, в котором работают десятки тысяч людей, не считая смежных производств.

Внезапно в его голову пришла мысль от которой Альберт замер, мысленно посчитывая варианты.

— Слушайте, доктор Венцель, а что если мы с вами заключим взаимовыгодную сделку? — улыбнулся он, наблюдая за врачом, который был явно в хорошем настроении победив в словесном споре.

Тот напрягся и его улыбка пропала.

— Если вы вдруг решили подкупить меня то даже не старайтесь! Я не возьму взятки, сколько бы вы мне не предлагали! Здоровье пациента для меня превыше всего! — пафосно ответил Венцель, но его голос был твёрд.

— Вы что, доктор, я и не собирался! Как вообще могли такое подумать? — теперь уже Шпеер возмутился, сообразив в каком направлении истолковал его слова врач. — Именно сделку а не взятку! Поэтому предлагаю следующее — начиная с завтрашнего утра я буду вашим самым послушным пациентом. Беспрекословное выполнение всех рекомендаций и процедур, ни единой жалобы на постельный режим и своё пребывание здесь! В общем, вы говорите а я исполняю! Что скажете?

Венцель недоверчиво посмотрел на Альберта, его глаза сузились и он подошёл к нему вплотную.

— Звучит настолько соблазнительно что мне даже страшно узнать какой ценой вы это сделаете, господин Шпеер… Давайте уже, не томите, говорите на какое ужасное преступление мне придётся пойти ради появления идеального пациента в Шарите? — проворчал он, опять став похожим на Санкта-Николауса.

— Никакого преступления, доктор! — хохотнул Шпеер, тут же ощутив боль в простреленной груди. — Всего лишь небольшая уступка своему пациенту. Просто предлагаю… скажем так, некоторый компромисс. Мне нужно работать, но вернуться в министерство я не могу, теперь и сам понимаю это. Поэтому… буду работать тут! — Альберт окончательно выложил все карты на стол.

— Погодите, в каком смысле? — озадаченно спросил Венцель, потерев ладонью свой лоб. — Где