дымящихся мангровых болот и каучуковых плантаций величиной с феодальные королевства, страну настолько влажную, что обои пузырились в жаркие ночи, а Библии покрывались плесенью.

Пока мы сидели вместе с ним в герметичном самолёте, где воздух в салоне охлаждался, а вокруг всё было из пластика, россказни этого миссионера казались мне невозможными. Я смотрел на замёрзшую синеву неба, находящегося за пределами моей досягаемости; стюардессы в сине-золотой униформе быстро ходили туда-сюда мимо меня; пассажиры слева потягивали кока-колу или спали, или листали рекламные журналы; и я обнаружил, что верю в рассказы бородача менее чем на половину, приписывая всё остальное преувеличению и скептическому отношению южан ко всяким сказкам.

Через неделю после прибытия домой я навестил свою племянницу в Бруклине и пересмотрел своё отношение к рассказам миссионера в сторону большего доверия. Сын племянницы читал учебник географии, и я заметил следующий текст:

«Вдоль [Малайского] полуострова в изобилии роятся насекомые; вероятно, здесь больше их разновидностей, чем где-либо ещё на Земле. Есть хорошая древесина лиственных пород, и в изобилии найдены камфара и чёрное дерево. Множество сортов орхидей, некоторые необычайных размеров».

В книге упоминалась «богатая смесь рас и языков», «экстремальная влажность», и «красочная местная фауна». И дополнение: «Его джунгли настолько непроходимы, что даже дикие звери должны держаться хорошо протоптанных троп».

Но, возможно, самым странным в этом регионе было то, что, несмотря на опасности и неудобства, мой спутник утверждал, что любил его.

— У них есть гора в центре полуострова, — миссионер упомянул непроизносимое название и покачал головой. — Самая прекрасная из тех, что я видел. На побережье есть очень красивая деревня, можно поклясться, что всё это похоже на какой-то остров в Южном море. Так же уютно. О, там сильная влажность, особенно внутри дома, где мы собирались разместить новую миссию, но температура никогда не превышает 37 градусов. Попробуйте сказать то же самое о Нью-Йорке.

Я кивнул.

— Поразительно.

— А люди, — продолжал он, — я думаю, что они просто самые дружелюбные люди на земле. Вы знаете, я слышал много плохого о мусульманах, что большинство из них принадлежат к суннитской секте, но говорю вам, они относились к нам по-настоящему дружелюбно… только до тех пор, пока мы делали обучение доступным, так сказать, и не вмешивались в их дела. И мы не вмешивались. В этом не было необходимости.

Видите ли, мы предоставили жителям больницу — ну, клинику, по крайней мере, две медсестры и врача, который приходил два раза в месяц, и небольшую библиотеку с книгами и фильмами. И не только о теологии. На все темы.

Мы расположились прямо за деревней, аборигены должны были проходить мимо нас по пути к реке, и когда они думали, что никто из лонтоков их не видит, они просто заходили к нам и осматривались.

— Никто из кого? — Спросил я.

— Что-то вроде местных жрецов. Их было много. Мы не мешали друг другу. Я не знаю, сколько людей мы обратили в свою веру. На самом деле, я не могу сказать ничего плохого об этих людях.

Миссионер помолчал, потирая глаза. Внезапно он стал выглядеть более старым.

— Всё шло хорошо, — сказал он. — А затем они велели мне создать вторую миссию, дальше вглубь полуострова.

Пассажир снова замолчал, словно взвешивая, стоит ли продолжать. Приземистая маленькая китаянка медленно брела по проходу, держась за кресла по обеим сторонам для равновесия. Я почувствовал, как её рука скользнула мимо моего уха. Мой спутник наблюдал за ней с некоторым беспокойством, ожидая, пока она пройдёт. Когда он заговорил снова, его голос заметно усилился.

— Я путешествовал по всему миру, был во многих местах, куда американцы даже в наше время не могут поехать, и я всегда чувствовал, что, где бы я ни находился, Бог наверняка наблюдал за мной. Но как только я начал подниматься на те холмы, ну…

Он покачал головой.

— Видите ли, я был в значительной степени сам по себе. Они собирались отправить большую часть персонала позже, после того, как я обустроюсь. Со мной отправились только один из наших садовников, два носильщика и проводник, выполнявший также и роль переводчика. Все были местными. — Пассажир нахмурился. — Садовник, по крайней мере, являлся христианином.

— Вы нуждались в переводчике? — Спросил я.

Вопрос, казалось, отвлёк его.

— Для новой миссии, да. Моего знания малайского языка хватало для общения в долине, но в глубине полуострова использовались десятки местных диалектов. Один я бы потерялся. Наши люди в деревне говорили, что там, куда я иду, в ходу «агон ди-гатуан», — «Старый Язык». Многих слов из него я так и не понял.

Миссионер уставился на свои руки.

— Я прожил там не очень долго.

— Полагаю, из-за проблем с местными жителями?

Мужчина ответил не сразу. Наконец он кивнул.

— Я искренне верю, что они, должно быть, самые отвратительные люди на свете, — сказал он с глубоким раздумьем. — Иногда я удивляюсь, как Бог мог их сотворить.

Миссионер уставился в окно на облачные холмы под нами.

— Они называли себя Чаучау, насколько я мог судить. Возможно, они были потомками французских колонизаторов, но мне они казались азиатами, только с примесью негритянской крови. Маленькие люди. Выглядели безвредными.

Мужчина слегка вздрогнул.

— Но они были совсем не такими, как казались. Вы не могли добраться до их сути. Не знаю, сколько веков они жили на тех холмах, и чем бы они не занимались, впускать в свою жизнь незнакомцев эти люди не хотели. Они называли себя мусульманами, точно так же, как жители долины, но я уверен, что, вероятно, они поклонялись нескольким богам. Сперва я подумал, что они примитивны. Я имею в виду некоторые из их ритуалов — вы не поверите, что такие ещё существуют. Но теперь я думаю, что они вовсе не были примитивными аборигенами. Просто они сохранили эти ритуалы, потому что наслаждались ими!

Миссионер пытался улыбнуться; это только подчеркнуло морщины на его лице.

— О, вначале они казались достаточно дружелюбными, продолжил он. — Вы могли бы подойти к ним, немного поторговать, понаблюдать, как они разводят животных. Можно было даже поговорить с ними о Спасении. И они всё время улыбались, всё время улыбались. Как будто вы действительно им нравитесь.

Я услышал разочарование в его голосе и ещё кое-что.

— Знаете, — признался он, внезапно наклонившись ко мне поближе, — внизу, в долинах, на пастбищах, есть зверёк, что-то вроде улитки, которого малайцы убивают на месте. Маленькое жёлтое существо, но люди по глупости боятся его: они верят, что когда зверёк пересекает тень их коров, он высасывает из них жизненную силу. Аборигены называют