Шрифт:
Закладка:
Апти Алаудинов любит пофилософствовать:
— У нас в отряде нет делений на национальности и вероисповедания. Мы воюем не за какой-то клочок земли, а за то, чтобы духовные ценности, которые нам ниспосланы Всевышним, оставались там, где должны быть. Всю свою жизнь я себя готовил к тому, что, когда придет пророк Иса — Иисус, я буду в его войске. Мы воюем против сатанистов. И победа, которую мы сегодня одерживаем, — это победа над темными силами.
Облачность начинает растягиваться, и, чтобы не искушать беспилотную авиацию противника, мы уезжаем с передовой. А разведчики продолжают свой опасный путь, зачищая оставленные украинцами позиции. За три месяца работы в зоне спецоперации я заметил, что ВСУ умело обороняются, когда речь идет о штурме их позиций техникой. Здесь в ход идут западные образцы противотанковых вооружений. А от артиллерии спасают вырытые блиндажи. Сами же активно и довольно точно отвечают издалека крупными калибрами.
Но когда дело доходит до прямого столкновения пехотинцев, украинцы предпочитают ретироваться.
Так происходит и сейчас на Северодонецком направлении.
Сам Северодонецк уже вплотную окружен с севера, востока и юга, а трасса снабжения, ведущая через Лисичанск в Бахмут, находится под плотным огневым контролем российской артиллерии. По подсчетам МВД ЛНР, внутри этого котла может находиться до 15 тысяч украинских «захистников». В случае замыкания котла это будет удар не менее болезненный, чем падение мариупольского гарнизона.
22 мая 2022. Оборона бабы Вали
Первый снаряд упал на углу дома, выбив оставшиеся окна с южной стороны. Между звуком выстрела и разрывом — не больше трех секунд.
— Это танк стреляет, — подсказывает баба Валя, за полтора месяца боев научившаяся определять типы вооружений, которые лупят по ее многоэтажке. — Из-за Донца лупит, окаянный. Да больно скорострельный.
«Гиацинты» бьют от рассвета до заката
— Их два, — подсказывает ее сосед, стоящий у входа в подвал.
«Работают два танка, по городу работают два танка», — хрипит рация где-то в глубине подвала.
— Вы бы спустились, баб Валя, — зовут бойцы в укрытие.
— Когда с юга бьют, с этой стороны дома безопасно, — отказывается она.
Танки отстреливают весь боекомплект, и баба Валя идет по привычному маршруту. Сначала — к военной водовозке, чтобы набрать воды в пятилитровые баклажки. Потом на пункт выдачи гуманитарной помощи — за продуктовыми наборами. Затем проверить квартиры знакомых, которые оставили ей ключи. В соседнем доме вон попали в верхний этаж, квартира пылает. Как бы на Людкин балкон не перекинулось. Пожарной службы сейчас тут нет, и жилище выгорает полностью, дотла. А вокруг Рубежного горят леса, накрывая задыхающийся от гуманитарных проблем город удушливым смогом.
С той стороны речки, в Северодонецке, стоит двухтысячный гарнизон ВСУ вперемежку с территориальной обороной, которую пригнали сюда с Западной Украины. Техники нагнали, как на последний и решительный бой. Или на прикрытие отступления, потому что, по свидетельствам с той стороны, на переднем крае ее практически нет. Отчего у приехавших воевать в далекой и чужой Луганской области тероборонщиков желание погибать отпадает начисто.
«В первую очередь хотели бы, чтобы нас услышал президент Владимир Зеленский и главнокомандующий ВСУ Залужный. Мы — взвод 115-й бригады третьего батальона, который сейчас базируется в Северодонецке, обращаемся к вам, господин президент, господин Залужный, и всему украинскому народу. Мы отказываемся выполнять боевое задание в связи с тем, что за нами нет надлежащей защиты. А именно тяжелой техники, которая прикрывала бы нас, и надлежащего руководства. Мы ждем усиления уже вторую неделю. Нас просто отправляют на верную смерть. Нет никакого боевого руководства, ни одного боевого командира, нет уважения к людям», — говорят в своих обращениях хлопцы, прибывшие на передовую из Житомира. В основном — это молодые парни, которые в 2014 году еще ходили в школу и слабо представляют, с чего все началось.
— Жалко, восемь лет потеряли, — сетует офицер-артиллерист, в прошлом — инженер-метролог, с которым мы едем на позиции. — Мы когда сюда заходили, в глазах рябило от жовто-блакитного. Представляете, как агрессивно тут промывали мозги. Ладно старшее поколение — старой закалки. А представьте 12-летнего пацана. Заходим в одну из школ, а там учебник «История независимости Украины». Попробуйте найти в нем упоминание о Великой Отечественной войне. Ее не было. В 41-м Украина боролась с поляками, с 41-го по 43-й «герои УПА» (организация запрещена в РФ) воевали на три фронта, с 44-го по 54-й на Украине шла партизанская война…
Подобные учебники-фейки я листал в библиотеках и Киевской области, и Харьковской. Целый сонм авторов трудился над «шедеврами» типа «Все русско-украинские войны с XII века». Помножьте это на «уроки мужества», где регулярно рассказывают о дебальцевских «перемогах» и «подвигах» Иловайска, — и вот оно, поколение, воспитанное на ненависти ко всему русскому.
Тишина
— А вот и наши красавицы, — выкатываемся по полевым дорогам на опушку.
По ней разбросаны замаскированные 152-мм гаубицы «Гиацинт-Б» — сразу и не поймешь, что это артиллерийская позиция. Командир дивизиона, молодой подполковник с позывным «Тобол», вводит в курс дела.
— Противника оцениваем по достоинству, чего лукавить. На Украине много хороших советских артиллерийских училищ — Сумское, Одесское. Они выпускали грамотных специалистов, подготовили достойные кадры. Действуют умело, но и мы научились с 14-го года. Работаем, даем отпор, вытесняем.
— Западная техника на той стороне чувствуется?
— Да, они используют американские системы контрбатарейной борьбы AN/TPQ, засекают наши работающие батареи. Поэтому — маскировка, маневры, все, чему научила Родина. Видно, что противник изначально планировал бои в городах, не выходя в открытые поля. В этом случае конфликт закончился бы быстрее.
Ожидание
«Тобол» — бывший менеджер, коуч. Два высших образования — инженер и переводчик с английского языка. В 2014 году добровольно пошел в ополчение. Сначала — командиром орудия. Прошел переподготовку в Михайловской артиллерийской академии и теперь командует полноценным подразделением.
— Восемь лет ждал, когда смогу вернуться домой — в Рубежное, — улыбается офицер. — Как только пересек мост через Северский Донец, эмоции, конечно, нахлынули. Счастье — освободил свой город. Хочется, чтобы быстрее туда вернулся мир.
Расчеты «Тобола» по команде демаскируют гаубицы, заряжают и дают несколько залпов по скоплению техники противника на том берегу речки.
Артиллеристы расспрашивают о последних новостях из Мариуполя. Рассказываем, что город наш и две с половиной тысячи боевиков просто сдались в плен. Парни аж присвистнули. Исторический, конечно, момент. Сплав мощнейшей силы русского оружия
