свистка. Когда Джонатан Демми снял свой первый фильм не для Роджера Кормана, «Гражданскую волну» для Paramount Studios, Томас высоко оценил картину и написал: «Самое приятное, что этот фильм знаменует выход во взрослую жизнь Демми, одного из самых талантливых режиссеров Голливуда, чей весьма полезный период ученичества прошел в рядах эксплуатационного кино у Роджера Кормана и породил остроумную „Страсть за решеткой“, ставшую уже классикой жанра».

Если бы Кевин Томас был женщиной, его постоянное пребывание во втором ряду критиков LA Times можно было бы легко объяснить половой дискриминацией. Но тут, я думаю, дело было в другом: в редакции знали, что во всей индустрии нет человека, который справился бы с этой работой хоть наполовину так же хорошо.

У нас с Кевином бывали принципиальные расхождения. Томас не переваривал злонамеренное насилие. Его вполне устраивало, когда красочное насилие было вплетено в ткань таких картин, как «Рассвет мертвецов» Джорджа А. Ромеро или «Граница округа Мэйкон» Ричарда Комптона. Но для меня одним из любимых фильмов 1970-х был «Раскаты грома» Джона Флинна. Много лет спустя я нашел отзыв Томаса в публичной библиотеке Торранса и был сражен наповал уже первым абзацем.

«Примерно на середине пресс-показа „Раскатов грома“ кто-то в зале воскликнул: „Зато не скучно!“ Да, это так, приходится признать, но во всех остальных смыслах это один из самых отвратительных эксплуатационных фильмов за довольно долгое время».

Черт тебя подери, Кевин!

Но это было только начало.

«Надо отметить, что „Раскаты грома“ – не просто очередной на коленке сделанный хлам (хотя то, что это хлам, несомненно). Фильм очень хорошо поставлен Джоном Флинном и великолепно снят Джорданом Кроненветом… При этом „Раскаты грома“ – образец циничного расчета. Все шокирующие злоключения солдата, вернувшегося домой из плена, описаны достоверно и с пониманием дела. Но лишь для того, чтобы подготовить финальную резню».

И заканчивает он так:

«Конечно, можно возразить, что [Уильям] Дивейн пожинает то, что мы посеяли во Вьетнаме, но, чтобы провести параллель между насилием американцев за рубежом и дома, потребуется другая, не столь пустая картина».

Естественно, я не согласен. Но, если бы я прочитал эту рецензию раньше, упоминание динамичной резни только разгорячило бы мое желание ее увидеть.

Когда его любимчик Джонатан Демми снял для Кормана свою историю о мести, «Опьяненного борьбой» (с Питером Фондой), Томас и его как следует пропесочил. Начал он рецензию такими словами: «В „Опьяненном борьбой“ Джонатан Демми, один из самых многообещающих молодых сценаристов и режиссеров эксплуатационного жанра, позволил жестокости перевесить мысль до такой степени, что фильм вызывает отторжение: это не более чем вопиюще банальное действо для неотесанных умов».

На мой взгляд, развязка «Опьяненного борьбой» как раз недостаточно жестока.

Значит ли это, что у меня более кровожадный вкус в кино, чем у Кевина Томаса? Видимо, да. (Стараюсь не принимать на свой счет оплеуху про «неотесанные умы».)

Но кому отторжение, а кому…

Если не считать «Раскаты грома», то больше всего протестов с моей стороны вызвал его разгром «Хэллоуина» Джона Карпентера.

«Хотя сценарий Карпентера и продюсера Дебры Хилл полон дыр, Карпентер легко заштопывает их мастерским владением камерой. Кроме того, его жертвы хорошо прописаны и сыграны. Карпентер обладает достаточным кинематографическим вкусом, чтобы зарождать страх (а не простое напряжение) и превращать зрителей в вуайеристов (из-за чего где-то на середине фильм превращается в отвратительное зрелище). В чем же смысл всего этого столь реалистично воссозданного ужаса и кровопролития? Маленький американский городок из „Хэллоуина“, раскинувшийся в тени деревьев, работает как метафора нестабильного времени, в котором мы все живем. Но, поскольку фильм больше ничего не предлагает, он превращается в еще одну из бесконечного ряда картин, которые лишь подстегивают нашу паранойю – ну и что же в этом хорошего?»

Нельзя без улыбки читать, как Томас жалуется на «бесконечный ряд картин, которые лишь подстегивают нашу паранойю»: сейчас-то мы знаем, что впереди его ждала могучая волна слэшеров, порожденных именно «Хэллоуином». Но опять же, даже отрицательный отзыв от Кевина Томаса звучит как похвала, пока он не доходит до той точки, где у Томаса включается психологическое неприятие. Как и в случае с отзывом на «Раскаты грома», он не забывает отметить, оценить и помянуть добрым словом мастерство режиссера и группы. В конце концов, каждый (особенно кинокритик) имеет право на собственное мнение, и если «Хэллоуин» ему не понравился и вызвал отвращение – пускай. Но было бы интересно проверить, что сказал бы Томас, если бы он смотрел «Хэллоуин» не в пустом просмотровом зале, а в кинотеатре, набитом подростками – свистящими, вопящими, гудящими, хохочущими и кайфующими от того, что видят, как и большинство из нас в первые дни проката фильма Карпентера.

Бывало и так (и этого никогда не случалось с его коллегами), что Томас перехваливал эксплуатационный фильм. Однажды, прочитав его восторженную рецензию, я купил билет на фильм «Девочки хотят повеселиться» с юной Сарой Джессикой Паркер, и он мне совсем не понравился. Такая же история была с ужасным южноафриканским боевиком «Убей дважды». Это был сиквел не менее ужасного «Убей или умри», который был так плох, что я ушел из зала через 40 минут после начала (такое со мной происходит довольно редко). Прочитав ярко написанную положительную рецензию Кевина на сиквел, я решил, что, может быть, продолжение будет лучше, чем чудовищный оригинал. Ни фига.

Он был так же ужасен. (Мой друг Крейг Хэммон назвал эту дилогию «кунг-фу в дизайнерских джинсах», потому что главный актер Джеймс Райан все время щеголял в портках от Sergio Valente). С него я вышел через 20 минут. Но я не обижался на Кевина за его чрезмерный энтузиазм.

Были ли мои деньги потрачены зря?

Да, но не стану делать вид, что меня это хоть как-то задело.

Мне так нравился Кевин Томас, что я был рад за него: хоть он получил удовольствие. Сильной стороной Томаса было умение находить нежные и трогательные моменты в самых неожиданных источниках. В рецензии на глупую, проходную комедию «Электрические грезы» Томас отмечает, что главные актеры Ленни фон Долен и Вирджиния Мэдсен блекнут на фоне Бада Корта, который озвучивает внезапно оживший компьютер по имени Эдгар. Томас пишет о нем: «Бад Корт заставляет вспомнить, какими были радиоспектакли в период их расцвета». Но затем он описывает сцену, в которой молодые актеры наконец тронули его за душу.

«Фон Долену и Мэдсен удается достучаться до нас – и друг до друга, – когда он утешает ее после того, как двери лифта раздавили ее любимую виолончель. Он находит правильные слова: самое важное – то, что внутри, и это не потеряно, а виолончель – всего лишь инструмент».

Как правило, при просмотре оказывалось, что эти моменты не так трогательны, как в описании Томаса. Но было