В адрес таких пацифистов были обвинения в односторонности их протестов?

Ну, не знаю, вот Эразм Роттердамский бескомпромиссно был против любых войн, квакеры тоже принципиально отказывались брать в руки оружие. Так что это безусловное отрицание войны.

В вашей лекции был момент, что уже во втором веке началась трансформация и имперско-милитаристская эррозия христианства. Получается, что дух анархический, что это идея – не совсем европейская?

Ну, Иоанн Златоуст, Аристофан – вполне себе европейцы. А киники? А софисты? Так что анархизм рос и из китайского даосизма, из эллинского кинизма, из проповеди Христа… Так что, хочется верить, в нём есть общечеловеческие истоки и корни.

Просто бытует идея о христианстве как неевропейской идее, я подумал, что, может, и с анархизмом также?

Ой, это сложный достаточно вопрос, потому что христианство первого века воспринималось, понятно, как некая секта в иудаизме, но уже с Павла оно вышло из мира евреев и пошло ко всем остальным народам ойкумены. Поэтому мы можем сказать, как Ницше, – помните, он писал в скандальном «Антихристианине», что «был лишь один христианин, – да и тот умер на кресте». Можем ограничить христианство фигурой Христа, и сказать, что всё остальное, последующее – это уже не христианство. Тогда мы можем сказать, что христианство – это только один вот этот еврей и всё… Но если мы всё-таки не будем так радикальны, как Ницше, то, ну как сказать… Насчет пацифизма: конечно, были пацифисты и в Европе, не только даосы в Китае, вот Аристофан с его антимилитаризмом в IV в. до н. э. Поэтому христианство возникает в рамках плавильного котла мировой империи, на стыке всех-всех путей, народов и религий, сперва в рамках иудаизма, но при этом с теснейшей связью и с римской культурой, эллинской мудростью и со всем-всем-всем, поэтому довольно нелепо пытаться выяснить, что там восточного, а что – западного. Именно поэтому оно изначально возникает как мировая религия.

Не так давно, в августе этого года[5], когда вышла моя книжка «Культура Эллады: основные проблемы и категории», я проводил её представление в виде лекции в магазине «Фаланстер», где рассказывал про анархизм в Элладе. Так что не соглашусь, что анархизм – концепция исключительно восточная. Ну и вот с христианством абсурдно пытаться отделить: «там 30 процентов Востока и 70 процентов Запада» или наоборот!

Лекция третья

Протоанархические идеи и движения от раннего Средневековья и Древней Руси до Эпохи Возрождения и Реформации[6]

Протоанархизм на Руси: от Феодосия Косого до духоборов и толстовцев

Итак, после достаточно основательного, в рамках нашего курса, разговора о раннем христианстве на первой половине этой лекции о дальнейшем мы поговорим совсем пунктирно и отрывочно. Первую половину этой второй половины мы поговорим о Руси. Впервые мы сделаем прыжок на Русь. Мы говорили о Китае, о Греции, о раннем христианстве, потом будем говорить про Европу, и к Руси мы вернёмся уже намного позже, лекций через десять, в связи с Бакуниным, Кропоткиным, Толстым, русским народничеством. Но всё, конечно, не с них началось, и даже не со славянофилов, у которых какие-то анархистские мотивы можно найти, а намного раньше[7].

Я хочу сразу сказать (и я на прошлой лекции специально это оговорил), что на нашем курсе я сразу оставляю в стороне формы народного анархического творчества. Если говорить о Руси, то это и городское вече – практика прямой демократии полисного типа, народных собраний; это сельская община, многовековая замечательная практика коллективной взаимопомощи, мирского самоуправления и то, к чему потом успешно будут апеллировать анархисты-народники; это казачество – та сила, которая изначально была совершенно революционной (идея казачьего круга, самоуправления, повстанчества), и которая устраивала восстания, и только в XVII–XVIII веке была интегрирована во власть и стала оплотом самодержавия. Я оставляю в стороне и вече, и общину, и казаков – все это отдельные сюжеты, но, повторюсь, я не социолог и не социальный историк, по крайней мере, в данном случае. Наш курс называется «История анархических учений и движений», – поэтому я упоминаю про вече, про общину, про казаков, как про то, без чего вообще нельзя говорить об истоках анархизма на Руси, но мы сразу обращаемся собственно к мыслителям и к ересям.

На Руси, как ни странно, очень рано, тогда же, когда и на Западе, то есть в XIV–XV веках, зарождается то, что называется Пред-Реформация. Реформация, как известно, – это XVI век, но на Западе ей предшествовали Джон Уиклиф, лолларды в Англии, всем известный Ян Гус в Чехии, – неудачные реформаторы, «неудавшиеся Лютеры». Сожжённые, репрессированные. То же самое происходит на Руси, только в очень скромных масштабах (учитывая, как мало было на Монгольской Руси городов и грамотеев). В XV и XVI веках на Руси появляется ряд ересей, в основном, в крупнейших городах (Москве и Новгороде), конечно, и среди немногочисленных интеллектуалов. И эти ереси – «стригольники», «жидовствующие», – критикуют официальную церковь, власть, догматику, богословие с разной степенью радикализма. Это пока ещё всё не совсем анархизм, но среди этих ересей выделяются некоторые люди и мыслители, о которых следует сказать особо.

Я хочу сначала два слова вам сказать об одном замечательном человеке, который не был анархистом, но очень близко к нему подошёл. Это боярин (!) XVI века Матвей Башкин. Знаменитая ересь Матвея Башкина. О нём вы можете найти в разных словарях, учебниках хорошо, если две-три странички, совсем немного. Я скажу о нём два слова. Он внимательно и вдумчиво читал Евангелие. Читал-читал, и пришёл к оправданному выводу, что всё вокруг устроено неправильно. Не по-евангельски, не по-христиански, не по-людски. Прежде всего не должно быть холопов! Он порвал кабальные грамоты и отпустил своих холопов на свободу. Он сказал, что все люди – братья, не должно быть у христиан никакой власти, не должно быть никакого господства человека над человеком! Боярин, который рвёт кабальные грамоты своих холопов и отпускает их на свободу. (Как Антифонт за восемнадцать веков до него и Николай Огарёв через триста лет после.)

Помимо этого, он был иконоборцем; как многие предреформационные и реформационные движения, он считал, что поклонение иконам – это языческое идолопоклонничество. В Библии прямо сказано: «не создавай себе кумира», почитайте Бога, а не почитайте идолов. Он был антитринитарием, то есть, как многие тогда, считал, что Троица – это тоже многобожие, пережиток язычества, Бог абсолютно Един. Он критиковал официальную церковь, официальную власть. И понятно, что судьба его