Эдуард Детай воевал. По-настоящему. В войне 1870–1871 годов погибли двое его братьев – родной, Жюльен, и сводный, Жорж. Война с пруссаками сильно повлияла на художника. И на его творчество, и на политические взгляды. Какое они имеют отношение к творчеству? Увидим.

Вторая империя пала, во Франции появилась Третья республика. Возможно, самый противоречивый политический режим за всю историю страны.

Какой-то… бурлящий котел. Воспоминания о позоре, мечты о реванше… Свобода творчества и ярый национализм. Мир сильных эмоций…

Придет время, и Детая начнут обвинять в «чрезмерном патриотизме». Он будет недоумевать, отвечать что-то в духе «я просто люблю свою страну». Так ведь и республиканские власти сразу после окончания войны запретят Детаю выставлять некоторые из его картин, побоявшись, что немецкие дипломаты сочтут их «реваншистскими». Непростые это годы – период Третьей республики.

Детай все равно будет рисовать франко-прусскую войну. Наряду с Наполеоновскими войнами – вторая главная тема в его творчестве. Просто в силу остроты восприятия именно эти полотна принесут ему успех и славу. Более того, как только представилась возможность, Детай принял участие в создании первых панорам, посвященных событиям проигранной войны.

Воспевать поражения Детай, разумеется, не стал. Вторая, наиболее популярная из его панорам, посвящена битве про Шампиньи (конец ноября – начало декабря 1870 года). Сражение, по сути, закончилось вничью, но по ходу битвы французам даже на какое-то время удалось потеснить пруссаков. Можно вспоминать и о частичных успехах!

Панораму размерами сто двадцать на пятнадцать метров Детай в 1880–1882 годах создавал со своим другом Альфонсом де Невилем. Считается, что каждый из художников нарисовал ровно по половине панорамы, причем было оговорено заранее то место, где они «соединятся». Под этим фрагментом, внизу, Детай и де Невиль поставили свои подписи.

«Битва при Шампиньи» (в сражении участвовал и сам Детай) имела большой успех, однако в начале 90-х годов XIX века ее разрезали на куски, бо́льшую часть которых продали на аукционах. Решение принимал Детай, де Невиль к тому времени уже скончался. Выглядит это довольно странно, но тогда многие панорамы воспринимались как нечто «временное».

Важно, однако, то, что инициатором создания панорам был именно Детай, хорошо чувствовавший общественные настроения. Один из критиков в 80-е годы XIX века назвал Эдуарда Детая «художником надежды». Звучит красиво и дает возможность поговорить о главном отличии ученика от учителя, причем к качеству картин оно ни малейшего отношения не имеет.

Мейссонье всегда волновало только творчество. Его знаменитая «рассеянность», нежелание принимать участие в публичных мероприятиях и прочее – все лишь следствие. Он хотел рисовать – и больше ничего.

Детай другой. Не «светский персонаж», нет. Праздность вообще не про Детая. Однако, в отличие от своего учителя, он считал, что есть вещи не менее важные, чем живопись. Гражданская позиция, например. Мейссонье, можно сказать, любовался армией со стороны. Детай, для которого война 1870–1871 годов и поражение Франции стали сильнейшим потрясением, занимал другую позицию.

«Художник надежды»? Можно сказать и так. Детай ведь не только вспоминал о войнах прошлого. Он рисовал армию Республики именно с надеждой. Надеждой на возрождение.

…Детай появляется, мимолетом, в первом же романе Марселя Пруста из цикла «В поисках утраченного времени». Самое интересное – его представляют как художника, нарисовавшего ту самую «Мечту». Больше и говорить ничего не надо, все понимают, о чем идет речь.

«Мечта» (Le Reve) – самая известная и самая противоречивая картина Детая. Создана в 1888 году. Молодые призывники Третьей республики отдыхают во время летних маневров. Солдатский сон крепок, но что им снится? Детай нарисовал. Там, наверху, в облаках из снов, герои былых времен… Аустерлица и Сольферино…

«Мечта» имела невероятный успех. Детай удостоился и похвалы, и наград. Он, что называется, попал в настроение. Метко попал. Во Франции стремительно набирал популярность генерал Буланже. С его именем те, кого называли реваншистами, связывали большие надежды. Потом случится так называемый буланжистский кризис, генерал исчезнет и с политической арены, и из жизни, а «осадок» останется.

Франция вступит в период острейших противоречий внутри общества, деятели культуры окажутся на переднем крае борьбы. Детай никогда не был радикалом, но позицию, которую он занимал, вполне можно называть последовательной.

Если совсем просто – художник всегда был на стороне армии. Фактически он поддержал и авантюриста Буланже и не очень-то хорошо выглядел в печально знаменитом «деле Дрейфуса». Никаких антисемитских настроений он не демонстрировал, с публичными заявлениями не выступал. Однако в частных беседах говорил, что он «против Дрейфуса». Только потому, что он «за армию».

Плохо это или нет – я далек от того, чтобы давать «моральную оценку» словам и делам Детая. Тем более что многие из его современников и не только это сделали и делают. Еще при жизни Детая ему станут активно напоминать о «неблаговидных поступках». А потом он просто выйдет из моды.

Как такое могло произойти с одним из величайших баталистов? Пришли другие времена. Другие художники, другие стили. Другая жизнь. Но смотрите, что делает Детай.

Уже в начале 90-х годов XIX века он практически полностью переходит к тематике, связанной с войнами Республики и Империи. Как и его учитель, Детай писал довольно медленно, но, как и Мейссонье, был необыкновенно работоспособен.

Ученик, как и учитель, постоянно стремился к совершенству, придавал огромное значение деталям и был настоящим знатоком эпохи. Но различия, разумеется, есть. Серьезные люди, например, спорят: кто лучше рисовал лошадей – Мейссонье или Детай? Я скажу, оба прекрасно. И, выбирая между картинами двух художников, я точно превращусь в буриданова осла, возможно даже с печальными последствиями.

С точки зрения драматизма Мейссонье, пожалуй, посильнее. Однако Детай умел то, что не очень хорошо удавалось его учителю. Рисовать армию «вне войны». На походе, бивуаках, в разведке. Эдуард Детай обладал поистине редким даром. Он мог прочувствовать солдата прошлого. Он как будто сам становился современником босоногого барабанщика революционной армии или бородатого сапера императорских драгун. В этом особая ценность его картин. Это вовсе не означает, что те работы Детая, на которых запечатлены сцены боев, эпизоды сражений, не столь хороши. Многие – просто прекрасны.

Две моих любимых – «Лепик в битве при Прейсиш-Эйлау» (1893), которую также называют «Выше голову!», и «Да здравствует император!» (1891). Последняя – возможно, самая известная картина Детая.

Атака 4-го гусарского полка в битве при Фридланде. Без этой картины Детая не обходится почти ни одна книга по истории Наполеоновских войн. По крайней мере, французская. И гусар лучше Детая точно