— Она полностью запудрила мне мозги. Я стал вести себя иррационально.

— И как же?

— Несколько дней назад она ушла к подруге. Одна. Я взбесился. Орал на Нино всю дорогу от офиса до парковки.

— Это на тебя не похоже.

— Я знаю.

Милен, наконец-то, ловит кошку и несет ее на кухню.

— Ты ешь здесь! — Она показывает на миску в углу.

Кот смотрит на нее, запрыгивает на стойку, а затем на холодильник, где продолжает жевать сосиску. Милен вскидывает руки вверх, оставляет кота сидеть на холодильнике и подходит ко мне, чтобы занять место рядом со мной.

— Итак, ты никогда не говорил мне, что твоя мама хирург. — Она берет кусок тоста с блюда в центре стола. — Было удивительно наблюдать за вами, миссис Аджелло. Вы постоянно латаете людей Торе?

Мама вскидывает брови, услышав прозвище.

— У Сальваторе есть врач общей практики для повседневных дел. Меня вызывают только в случае серьезных ранений, — говорит она и бросает косой взгляд в мою сторону. — Я не возражаю, если только пули, которые извлекаю, не в моем сыне.

— Да, я слышала, что такое довольно часто случается. — Милена доедает пирожное и встает из-за стола. — Я пойду спать. Сегодня днем я нужна тебе в офисе?

— Нет. Через час у меня встреча с Артуро, и это займет почти весь день, — отвечаю я.

— А как же сон? Мы не спим с двух часов.

— Ты приглашаешь меня присоединиться к тебе, cara?

Ее глаза расширяются, затем она морщит нос.

— Ты знаешь ответ на этот вопрос. — Она поворачивается к Иларии. — Было приятно познакомиться с вами, госпожа Аджелло. Надеюсь, в следующий раз мы встретимся при менее драматических обстоятельствах.

Как только Милена исчезает из виду, мама скрещивает руки и встречается со мной взглядом.

— Cara?

— Да. А что?

— Я никогда не слышала, чтобы ты говорил кому-то ласковые слова.

— Все бывает в первый раз.

Глаза Иларии сужаются.

— И вы не спите вместе?

— Не понимаю, какое это имеет отношение к тебе.

— Значит, не спите.

— Нет. Пока нет.

— Сальваторе, ты не умеешь строить отношения. Я очень сомневаюсь, что ты знаешь, как вести себя в таких отношениях. Насколько знаю, ты использовал женщин только для того, чтобы трахаться, так что же такого в этой девушке? Вы двое уже женаты. Зачем играть в сожителей?

— Я уже лишил ее всех возможностей выбора в жизни, — говорю я. — Когда мы, в конце концов, переспим, то потому что она решила сделать этот шаг.

— То, что я видела в лифте, нельзя назвать первым шагом. — Она качает головой. — Воздух вокруг вас двоих практически гудит от сексуальной энергии. Я начинаю думать, что было бы прекрасной идеей запереть вас двоих в комнате и уйти.

— Она все еще злится на меня.

— За то, что женился на ней?

— Не думаю, что сам брак сильно ее беспокоит. Дело в другом. — Я наливаю себе еще кофе. — Я заставил ее уволиться из больницы.

— Она не хотела уходить с работы?

— Нет. Возможно, если бы ситуация была другой, мы могли бы что-нибудь придумать, но сейчас, когда ирландцы на пороге войны, я не могу рисковать.

— Значит, ты бы позволил ей работать, если бы не ирландцы?

— Возможно. Если бы она согласилась перевестись в гинекологию или педиатрию. Куда-нибудь, где нет пациентов-мужчин.

— Ты хочешь сказать, что ревнуешь?

— Я не ревную. — Я делаю глоток кофе. — У меня просто неконтролируемое желание убить любого мужчину, который хотя бы взглянет на мою жену.

Мама смотрит на меня несколько секунд, затем кладет руки на стол и наклоняется вперед.

— Я искренне надеюсь, что это мимолетное увлечение, — произносит она. — Боже, помоги ей, если ты действительно зациклился.

— Прозвучало зловеще.

— Потому что так оно и есть. У тебя всегда были проблемы с общением с людьми, с самого детства. Она слишком молода, чтобы справиться с кем-то вроде тебя.

— Илария, пожалуйста, ты говоришь так, будто я психопат.

Мама вздыхает и переводит взгляд на что-то позади меня. Она не отводит глаз от этого места в течение нескольких минут и, кажется, над чем-то глубоко задумалась.

— Ты мой ребенок, Сальваторе. Я люблю тебя таким, какой ты есть, — заявляет она, а затем смотрит мне прямо в глаза. — Но мы оба знаем, что ты не такой, как большинство людей считают нормальным. Если я права и если ты и правда что-то чувствуешь к этой девушке, то сильно осложнишь ей жизнь. Ты знаешь, что становишься неразумным, когда на чем-то зацикливаешься. Тебе придется либо контролировать себя, либо кое-что ей объяснить. Иначе, в конце концов, она сбежит.

— Что, по-твоему, я сделаю?

Телефон в ее пальто пикает.

— Хотелось бы мне знать. Твой мозг устроен по-другому, сынок. Помни об этом. - Она достает телефон и смотрит на экран. — Козимо приехал. Я проверю Алессандро, а потом уйду.

— Интересно, ты утверждаешь, что ненавидишь «Коза Ностру», но при этом поддерживаешь отношения с одним из моих капо.

— Конечно, я ее ненавижу. Ты чуть не умер из-за этой чертовой семьи, — рявкает она, ее маска вежливости немного сползает. — Я до сих пор не знаю, как ты выжил. Ты не представляешь, что со мной было, когда ждала в больничном коридоре, молилась, чтобы вышел хирург и сказал, что ты будешь жить.

— Я выжил, Илария. И это было семь лет назад.

— Ты был на волосок от смерти и выжил не без последствий, — огрызается она, посмотрев на мою левую ногу, но быстро отводит глаза.

Потеря части ноги затронула Иларию больше, чем меня. Она до сих пор не смирилась. Я всегда стараюсь надевать протез, когда она рядом, потому что последние несколько раз, когда она видела меня без него, то уходила со слезами на глазах. Она сдерживала их, но я все равно видел.

Илария берет свое пальто, сжимает мое плечо.

— Позвони мне, если тебе нужно будет поговорить. Я заеду сегодня вечером, чтобы узнать, как дела у Алессандро.

Глава 17