— Да. Его зовут Сальваторе.

— Итальянец? Мило. Не могу дождаться, когда расскажу об этом девочкам на работе.

Громкий удар в дверь, и та распахивается, и на пороге стоит Сальваторе. Его губы сжаты в тонкую бледную линию, а тьма в глазах выдает, что он зол, как черт. Сальваторе бросает на меня кинжальные взгляды. Как, черт возьми, он так быстро меня нашел?

— Милена, — произносит он с напускным спокойствием.

Но я вижу по его лицу. Он готов тащить меня обратно за волосы, если понадобится. Я вздыхаю. Мне не следовало уходить без охраны, но я была на взводе. Теперь мы здесь, и он собирается устроить сцену.

— Мне нужно идти, дорогая, — говорю я Пиппе и встаю с дивана. — Я лишь хотела заскочить и поздороваться, но я позвоню тебе, и мы сходим выпить кофе как-нибудь днем. Договорились?

Она смотрит на Сальваторе, отбрасывающего длинную тень на полу квартиры, и снова на меня.

— Все в порядке? Ты можешь остаться здесь, если хочешь.

— Все в порядке. — Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в щеку. — Я позвоню тебе на следующей неделе.

Я иду к двери и приподнимаю подбородок, встречаясь взглядом с мужем. Он все еще ждет, чтобы наброситься на меня, как лев на добычу, но я не отступаю.

— Позже, — тихо произношу я.

Он молча берет меня за руку и ведет к лифту.

В машине он опирается предплечьями на руль и глядит вдаль. Мы оба смотрим вперед и сидим в угрожающем молчании, по крайней мере, пять минут, пока он наконец его не нарушает.

— Ты больше никогда так не сделаешь, — говорит он и ударяет ладонью по рулю. — Никогда, Милена.

Я откидываюсь на сиденье и закрываю глаза.

— Я психанула, Торе. Мне нужно было выбраться из здания.

В ответ он крепко обхватывает мою шею, и я открываю глаза, увидев лицо Сальваторе в паре дюймов от моего.

— Почему? — спрашивает он сквозь зубы и слегка сжимает мою шею.

— Я не готова была услышать о казни пяти человек, как будто речь идет о том, чтобы выбросить перезрелый плод, что ж, это может встревожить человека. Полагаю, ты можешь это немного понять.

— Ты хорошо знаешь, как все устроено в семье, Милена.

— Да. Именно поэтому я ушла. Или попыталась, по крайней мере.

Он ругается, затем прижимается к моему рту в жестком и гневном поцелуе. Я вскрикиваю, потрясенная и растерянная.

— Никогда. Больше никогда, — говорит он мне в губы и снова сжимает мою шею. — Понятно?

— Хорошо. — Я киваю.

Сальваторе смотрит на меня сузившимися глазами, и я думаю, не собирается ли он поцеловать меня снова. Но он просто кивает, затем отпускает мою шею и заводит двигатель.

Глава 16

— Милена!

Я резко сажусь в кровати и с трудом пытаюсь проснуться. Сальваторе стоит в дверном проеме моей комнаты, волосы взъерошены, рубашка расстегнута. За окном кромешная тьма.

— Одевайся, — говорит Сальваторе, начиная застегивать рубашку. - Ты нужна нам на одиннадцатом этаже.

— Что там? — спрашиваю я, торопливо включая лампу, затем иду к шкафу, чтобы достать леггинсы и футболку.

— Лазарет. Ирландцы напали на моих людей, пока те грузили наркотики. Их привезут через десять минут.

— У тебя здесь есть лазарет? Сколько у тебя этажей? — Я спешу в ванную, чтобы почистить зубы.

— Я владею зданием, — доносится до меня его ответ.

Сальваторе все еще возится с пуговицами, когда я возвращаюсь. За те четыре минуты, что я провела в ванной, он успел застегнуть только две верхние. Я смотрю, как он пытается застегнуть третью, но она все время выскальзывает из пальцев левой руки, и он ругается.

Я подхожу и убираю его руки. Он застывает, как статуя, пока я застегиваю пуговицу за пуговицей, пока те не заканчиваются.

— Вот. Все готово, — говорю я и поднимаю глаза.

Его взгляд прикован к моим глазам несколько долгих секунд. Затем он резко говорит:

— Пошли.

Выйдя из лифта на нижнем этаже, я следую за Сальваторе и вхожу в просторную комнату, выложенную белой плиткой от пола до потолка. У меня отвисает челюсть, когда вижу это зрелище. Слева стоят три каталки с высококлассным медицинским оборудованием рядом с каждой. Позади пространство разделено стеклянной стеной, внутри которой виден операционный стол. Вдоль правой стены тянутся большие белые полки, уставленные медицинскими принадлежностями.

Я ожидала увидеть небольшую комнату, где, возможно, будет стоять тележка с бинтами и другими предметами первой помощи, может, капельница, а не миниатюрную больницу. Как только поворачиваюсь к Сальваторе, пораженная всем увиденным, двери огромного служебного лифта, расположенного на противоположной стороне комнаты — не того, которым пользовались мы с Сальваторе, — открываются, и из него выходит группа людей, более половины из которых покрыты кровью.

— Где, черт дери, Илария? — кричит Сальваторе на Нино, который тащит на себе Алессандро. Здоровяк прижимает руку к кровоточащему животу. Огнестрельное ранение?

— Я здесь, — доносится откуда-то женский голос. Я поворачиваюсь и вижу элегантную, высокую женщину лет пятидесяти, выходящую из главного лифта. У нее идеально уложенные волосы песочного цвета. На ней темно-синие брюки с шелковистой блузкой и белое кашемировое пальто поверх. Дойдя до нас, она рассматривает меня и вздыхает.

— Полагаю, это и есть твоя жена. Мы познакомимся позже, — говорит женщина, снимая пальто. Она направляется к раковине, чтобы вымыть руки, затем берет из одного из ящиков пластиковый халат врача, надевает пару перчаток и быстрым шагом идет к группе раненых мужчин.

— Кто это? — Я смотрю на Сальваторе и шагаю к раковине, чтобы вымыть руки.

— Моя мама, — отвечает он.

Я смотрю ему в спину, на мгновение потрясенная, когда он присоединяется к группе, сгрудившейся вокруг Алессандро. Я лишь удивленно моргаю, слегка мотнув головой, чтобы прийти в себя после такой маленькой бомбы.

Его мама?

Я заканчиваю подготовку и бегу к хаосу в другом конце комнаты, где мама Сальваторе указывает Нино отвести Алессандро в маленькую операционную.