У барьера мы пробыли около часа, и за это время я, как и остальные, промокла насквозь. Из-за сильного магического фона использование силы, не направленной на поддержание барьера, было ограничено. Даже я, будучи полу-ундиной, не могла оградить себя от дождя.

Главная церемония Сардайла проходила на центральной площади Сумеречья. Здесь специально созданный магический барьер защищал и от дождя, и от возможного мокрого снега, и от ветра.

Прожив в Сумеречье девятнадцать лет, таким я его еще не видела. Площадь преобразилась практически до неузнаваемости: огромная сцена, украшенная тысячами мерцающих голубых огней, возвышалась в самом ее центре. Белоснежный, напоминающий паруса шелк тянулся меж черными мраморными колоннами, возведенными специально к празднеству. Повсюду виднелись роскошные букеты из черных и белых роз, а в некоторые из цветочных композиции были добавлены настоящие гномьи алмазы. От остальной части площади сцену ограждал еще один барьер – едва заметный, со стороны кажущийся серебристой, переливающейся на свету пылью.

Прямо напротив сцены располагалась ложа для высокопоставленных гостей, среди которых, по слухам, должны были присутствовать король с королевой. Почтит нас монарх своим визитом, или нет, я не знала, но все же склонялась ко второму. Однако пять установленных тронов намекали на обратное.

Неужели вся королевская семья, наконец, соберется вместе?

Чем дальше, тем хуже становилось мое самочувствие – уже не столько моральное, сколько физическое. Отчего-то ужасно разболелась голова, а во всем теле появилась слабость. Не будь я холодной, как ледышка, решила бы, что у меня сильно поднялась температура.

Ловцам на данной церемонии отводилось особое место. Мы выстроились в ровные шеренги во главе с нашими капитанами. Стоя среди сослуживцев в ожидании начала Сардайла, я с трудом фокусировала взгляд. Перед глазами все размывалось как от пелены непролитых слез, и собственное состояние уже начинало пугать.

В какое-то мгновение все освещение погасло, погрузив площадь во тьму.

Прозвучали торжественные фанфары и барабанная дробь, ознаменовавшая долгожданный момент. Два луча света упали в противоположные части сцены, вырвав из мрака две фигуры.

Они были прекрасны – и Эртан, и принцесса Оксара.

Она – черноволосая, одетая в черное же мерцающее платье, облегающее как вторая кожа и тянущееся позади длинным шелковистым шлейфом.

Он – платиновый блондин в серебристом, отливающем перламутром костюме. Снова кажущийся недосягаемым, прекрасным небожителем, случайно забредшим в наш подлунный мир.

Они шли навстречу друг другу – почти так же, как тогда, на мосту. А когда остановились на расстоянии шага, фанфары смолкли, уступив место красивой лиричной мелодии. Она лилась откуда-то сверху – может, из-под купола, а может, из самого ночного неба. Переплеталась с мельчайшей сияющей пыльцой, падающей на их головы и плечи, как самый красивый и необычный снег…

Эртан протянул принцессе руку, и та вложила в нее ладонь.

Простое действие – очередная пытка.

Заставив себя на несколько мгновений отвернуться, чтобы перевести дух, я заметила, что все установленные напротив сцены троны заняты. Когда там успела появиться вся королевская семья, было совершенно непонятно. Но факт оставался фактом – и король с королевой, и принц Дэрен, и Калиста, и даже принцесса Линария присутствовали на этой церемонии.

– Фрида, – на грани слышимости позвала Ита. – Ты на меня падаешь…

Как бы абсурдно ни звучало, это действительно было так. Сама не заметила, как стала заваливаться на бок и прислонилась к ее плечу. Голова кружилась, в висках звучал ритмичный набат, ноги сделались ватными и непослушными. Еще и горло пересохло так, что казалось, я готова выпить целое море…

Да что же это такое, ши возьми!

– Прости, – прошептала я пересохшими губами, усилием возвращая потерянное равновесие.

На сцену тем временем поднялся первый служитель главного храма всех поднебесных – длиннобородый седовласый старец в развевающихся светлых одеждах. Опираясь на серебряный, увенчанный крупным прозрачным камнем посох, подошел к адмиралу и принцессе, застывшим в центре.

Насколько я знала, его присутствие было лишь простой формальностью. Самое главное – слова, которые произнесет морской демон. Клятва, которую даст, обращаясь одновременно и к Глубине, и к Поднебесью.

И пусть сказано это будет не от чистого сердца, пусть только лишь из-за обстоятельств, клятва есть клятва.

– Фрида, да что с тобой? – Ита взяла меня за руку, и ее кожа на контрасте с моей показалась обжигающей. – Да ты ледяная… тебе плохо?

Да, мне плохо. Глубинно плохо, но разве это имеет значение? Я ведь все равно не смогу сейчас уйти, демонстративно покинув ряды сослуживцев… да и физически сил не хватит.

С губ вместе с облаком сизого пара сорвался хриплый вздох. Я старалась концентрироваться на том, что происходило на сцене, но перед глазами все окончательно поплыло. Словно кто-то или что-то тянуло из меня силы, стремительно и неотвратимо вытягивало саму жизненную энергию, оставляя внутри лишь колючий смертельный холод.

Когда собравшийся на площади народ неожиданно издал синхронный вздох изумления, я не поняла, что его вызвало. А когда, с трудом сконцентрировавшись на сцене, всмотрелась в стоящие на ней фигуры, подумала, что у меня начались галлюцинации. Сначала зрительные, а потом и слуховые.

Я немного знала о традициях Сардайла – по крайне мере, не больше остальных. Но точно помнила, что морской демон и его избранница не должны размыкать рук. Что все то время, пока он говорит, их пальцы должны быть переплетены. Это прикосновение – не только символ, но и неразрывный мост, тянущийся от одной души к другой.

Сейчас же их руки были разомкнуты. Один из лучей угас, погрузив Оксару в темноту, а второй продолжал освещать Эртана, который что-то говорил.

Вокруг продолжали раздаваться изумленные вздохи, король, кажется, даже привстал с места. И, похоже, единственными, кого не удивляло происходящее, были сами морской демон и кронпринцесса. Оксара спокойно стояла в стороне, пока Эртан говорил и говорил… что именно, я не слышала. В ушах словно шумел морской прибой.

Но концентрации хватило, что в какой-то момент перехватить его взгляд.

Взгляд, направленный точно на меня.

– Фриду Талмор, – словно издалека донесся до меня обрывок сказанной фразы.

В следующее мгновение погасший было луч направился на меня. Окутал ярким, но мягким, не режущим по глазам сиянием.

– Иди, – незаметно подтолкнула меня Ита, чья интонация выражала такое же изумление, какое испытывали остальные.

Я не понимала ровным счетом ничего. Не знала, что происходит, и почему я должна выходить на сцену. Сознание заволокло плотным туманом, и все происходило словно во сне. Словно не со мной. Всю свою жизнь испытывая стойкую неприязнь к алкоголю, я ни разу не пьянела. Но почему-то