– Сложно…

– Ничего сложного нет, – проворчал Шлоссер.

– Хорошо. Предположим, Урсула о ней не знает. Тогда она спросит, о чем идет речь. Анки же не было. Как мне реагировать в такой ситуации?

– Если она такой вопрос задаст, вы тихонько ей ответьте, что Грета плохо помнит, что случилось. Она считает, что Анка приходила. Она же ее ждала. Скажите об этом только Урсуле. На ушко, тихонько.

– А если Урсула не удивится? Либо у нее будет какая-то другая реакция?

– Значит, с большой долей вероятности мы можем предположить, что о подмене она знала.

– Фу… Задачка. Но я попробую.

– Тогда на сегодня все. Доменик поедет с вами в клинику и довезет до дома. Сегодня полицейские вас охранять не будут.

– А что у нас завтра?

– У вас завтра отдых.

– Я могу куда-нибудь поехать?

Шлоссер покачал головой:

– Завтра вы побудете в Шаттене. Найдите себе занятие. А я буду заниматься делом вашего отца.

– Я еще не все замки посмотрел… – угрюмо произнес Сильва.

– Нет. Пожалуйста, останьтесь с Гретой. К тому же завтра выходной день.

– А разве замки не работают?

– Сильва, завтра вы останетесь дома! – почти приказал Шлоссер.

– А как насчет Эммы? Мне сказать ей, что приходила Эмма?

– Да, скажите. Только найдите момент. Например, сегодня вечером, за ужином… Жаль, я не смогу увидеть ее реакцию. Но вы мне все перескажете потом.

Он поднялся, позвонил Доменику.

– Подождите! Йозеф! – вдруг вскрикнул Сильва.

– Что случилось? – тот засмеялся. – Вы чего-то испугались?

– Я не испугался. Но как я объясню Грете, что Эмма застала у нее в доме полицейского? И потом… Эмма ведь знает, что Грету отравили!

– Сильва, ну что вы в самом деле! Придумайте что-нибудь. Позже мы Грете расскажем правду. Но зачем ее пугать сейчас? Она еще очень слаба. Пока она встретится с Эммой, пройдет время, у нас будет больше информации. К тому же неизвестно, захочет ли она с ней встречаться. Сорок лет! Они поссорились сорок лет назад! И с тех пор Грета не хотела видеться с собственной дочерью. Это невероятно.

Закрывая дверь кабинета, Сильва услышал, как Шлоссер снял трубку внутреннего телефонного аппарата:

– Алло. Штутгарт? Добрый вечер, коллега.

* * *

– Посмотри в окно, Грета. – Сильва указал рукой на окно первого этажа: к стеклу приклеилась морда Теодора. – Он тебя ждет. Высматривает. Сейчас будет вовсю обниматься.

Доменик привез Сильву и Грету в Шаттен, а сам быстро умчался домой.

– Ах ты мой хороший, – говорила Грета коту, снимая верхнюю одежду. – Ждал меня?

Кот крутился у входа, терся о ноги хозяйки, мурлыкал. Потом стал на задние лапы, потянулся передними вверх: просил обнимашек.

– Подай мне его, Сильва. Не хочу наклоняться, голова кружится. Или я лучше присяду. Доктор сказал, что еще пару дней я буду восстанавливаться. И как меня угораздило?!

Она уселась в кресло, Сильва подложил ей под спину подушку, а кот тут же запрыгнул на хозяйские колени и начал топтаться по ней, кружась во все стороны. Грета гладила его, тихо приговаривая какие-то ласковые словечки, понятные только им двоим.

– Так ты говоришь, тоже нехорошо себя чувствовал? – вернулась она к теме.

– Да. Нехорошо. Но не сравнить с тобой.

– И чем мы могли отравиться?

– Не знаю. Может, яйца? Бывает, что в коробке попадается несвежее яйцо или какая-нибудь сальмонелла завелась, – повторил Сильва в точности версию Шлоссера и мысленно поблагодарил его за идею. – Или грибы? В омлете немного грибов было.

– Разве? Не помню.

– Главное, что ты поправилась.

– Я ни-че-го не помню. У меня закружилась голова, я поднялась в комнату прилечь. И все. Потом как будто черная дыра. Мне сказали, что ты меня спас.

– Да ладно! Я только скорую вызвал. Хорошо, что приехал пораньше.

– Ты же хотел до вечера гулять.

Сильва пересказал эпизод с котом, похожим на Тео, который привлек его внимание в спальне короля, рассказал, как он разволновался и решил ехать в Шаттен. Оказывается, волновался он не зря.

– Не знаю, поверишь ли ты мне, но все именно так и было. Я вот думаю сейчас… Может, того кота, вообще, не было? Просто у меня разыгралось воображение? Значит, это Теодор спас тебя. Хороший у тебя кот, Грета.

Кот уже давно пересел к Сильве, требовал ласки, подлезая ему под руку. Урчал, слушал и отлично понимал, что люди говорят о нем.

– Это уже не мой, а твой кот. Посмотри на него. Он же любит тебя.

Сильва был польщен. Его кот? Увы, это ее кот, ее, Греты.

– Ну… – довольно произнес он. – Просто раньше ему не доставало мужского внимания. Так сказать, мужской дружбы. Да, Тео?

В ответ Тео заурчал громко и сладко, как и подобает любящему питомцу.

– Завтра затопим камин. Поможешь принести дрова. Это же надо, май месяц, а на дворе снег.

За окном было темно и снежно, но в доме тепло и уютно. Грета отдыхала, а Сильва готовил нехитрый ужин: разогрел замороженные котлеты, сварил макароны. Получилось неплохо. Завтра придет Урсула – с обедами и ужинами станет полегче.

За чаем Сильва решил, что пора. Пора начать разговор о фрау Шпонгейм.

– Грета, я должен тебе кое в чем признаться.

– Ого, какое начало. А я чувствовала, что ты хочешь о чем-то поговорить. Слушаю тебя.

– Вчера мы со Шлоссером летали в Оснабрюк по делам моего отца. Здесь, в Шаттене, оставался Доменик. Когда мы вернулись – сюрприз! – в доме находилась одна дама. Дама представилась фрау Шпонгейм, пояснила, что она – твоя дочь. – Сильва говорил намеренно безразличным голосом, отхлебывая чай из чашки. – Ты никогда о ней не говорила… Вот. Конечно, Шлоссер задал ей несколько вопросов. Она сказала, что вы поссорились. Давно. Сорок лет назад, кажется.

Сильва ждал, что Грета что-нибудь ответит, но Грета молчала. Слушала его, закрыв глаза.

– И еще. Эмма просила передать тебе, что хочет помириться. Я передаю ее просьбу.

Почему Грета молчит? Неужели ей все равно? Однако ее глубокое дыхание, легкое подергивание нижней губы и нервное шевеление пальцев на обеих руках выдавали волнение и бурление противоречивых чувств.

– А зачем она приходила? – спросила Грета, наконец.

Сильва не знал, как ответить на такой простой вопрос. Эмма пришла, потому что некто неизвестный отправил ей эсэмэску, в которой говорилось, что ее мать при смерти. (А ведь они забыли об этом важном факте! Хотя нет, это он, Сильва, забыл, а подполковник Шлоссер ни о чем не забывает.) Но что ответить Грете?

– Э-э… Наверное, она хотела с тобой помириться.

– Помириться? – спросила Грета с неудовольствием. – Вздор!

– Почему же вздор? – удивился