Шрифт:
Закладка:
«Наверное, и у нас так же», – продумал он, вспоминая многочисленные сериалы о буднях оперов и следователей.
На втором этаже находилась «кухня»: достаточно просторная комната со столами, холодильником, двумя микроволновками, электрочайниками и кофемашиной, кулером для воды. Кабинет Шлоссера также находился на втором этаже, через дверь от «кухни»: маленькая комнатка с компьютером, принтером, шкафом, заполненным папками. Стол, стулья. «Как у нас», – снова подумал Сильва, вспоминая, как однажды посещал полицейский участок в Подмосковье. Тогда его пловцы – пятнадцатилетние подростки – участвовали в спортивном мероприятии, во время проведения которого разыгрался нешуточный конфликт, возникла драка, и полицейские забрали всех ребят в участок, не разобравшись.
– Вы сказали, что работаете в министерстве внутренних дел.
– Сказал. А что вас смущает?
– Просто на министерство это не похоже.
Шлоссер рассмеялся:
– Мне здесь удобней. Там, в центральном офисе, сплошь чиновничий аппарат, а я люблю работать, как говорится, на земле. Вам не нравится наше ведомство?
– Наоборот, нравится. Все очень демократично.
В кабинет заглянул один из сотрудников. В руках он держал прозрачную папку с бумагами.
– Что у вас, Ганс?
Ганс вопросительно взглянул на Сильву.
– Это мой гость. Можете говорить.
– Вы просили информацию по Урсуле Шварц и ее дочери. Здесь все, что мы собрали. Никакого криминала. Но есть кое-что интересное.
– Спасибо, я посмотрю.
Пока Шлоссер читал, Сильва сидел молча и размышлял. Разговор с Генрихом его озадачил. Родственничек еще тот! Идеи выдвинул – зашибись!
Сильва не мог представить отца, работающего в разведке. Отец никогда не выезжал за пределы бывшего Союза. Жил в Казахстане, потом в России. Первый раз он оказался за границей в середине девяностых. Какая может быть разведка? Это нереальная, абсурдная версия. Такого не может быть! Или может? Шлоссеру, кажись, идея понравилась. Бред какой-то, ей-Богу!
А что касается промышленного шпионажа… Сильва задумался. Э-э… Наверное, это возможно. Его завербовали? Или он сам связался с конкурентами, предложил свои услуги? Но что двигало отцом? Хотел заработать больше денег? Версия Сильве не нравилась, но он отдавал себе отчет: такое могло быть. Хотя и не представлял отца в такой неблаговидной роли.
– Эй, вы о чем задумались? – Шлоссер тронул его за плечо.
– А? Извините. Пытался представить отца шпионом.
– И как?
– Получается слабо.
– Ладно, об этом позже. А сейчас вам надо ехать за Гретой.
– Наконец-то. А что там с Урсулой? Есть что интересное?
– Пока немного.
– Ее дочь действительно заболела?
Шлоссер кивнул. Ответил, что-то обдумывая:
– В больнице она не была. В службу спасения позвонил муж. Габи стало плохо, она потеряла сознание. У девушки были все признаки отравления, однако не настолько серьезные, чтобы продолжать лечение в больнице. Так посчитал врач скорой помощи.
– Отравление? Как странно.
– Странно, да. К моменту приезда скорой помощи она уже пришла в себя, опасности для жизни не было. Урсула приехала к ним в тот же день. Почему она сказала вам, что ее дочь в больнице?
– Она просто нервничала, что дочь больна. Хотела помочь. Мне кажется, это нормально.
– Может, и так. А теперь, Сильва, я хочу, чтоб вы меня послушали внимательно.
– Я весь внимание.
– Позвоните сейчас Урсуле и спросите, когда она выйдет на работу в Шаттен? Завтра первое мая, выходной день. Не уверен, что она захочет работать. Обязательно сообщите, что забираете Грету сегодня вечером. Скажите, что она поправилась, но все еще слаба. Ничего лишнего не говорите. Я понятно объяснил?
Сильва кивнул. Иногда Йозеф его удивляет: разговаривает с ним как с недорослем. Что ж тут непонятного?
– Звоните.
Он позвонил, поговорил, попросил купить вкусных булочек к завтраку.
– Урсула готова выйти на работу завтра.
– Отлично. Вы заберете Грету, но ничего не рассказывайте ей о яде.
– То есть как?
– Вы скажете ей, что она чем-то серьезно отравилась. Скорее всего, утром, во время завтрака.
– Чем она могла отравиться? У нас же был традиционный завтрак. Тосты, омлет.
– Возможно, яйца были несвежие… Или какая-нибудь сальмонелла, я не знаю. Пфф… соврите, что вам тоже было плохо.
– А разве в клинике ей не сказали, что с ней произошло?
– Нет. Я просил врачей не обсуждать эту тему. Пока она не должна знать о яде.
– А как же Анка?
– А что, Анка? Грета же не знает, что это была ненастоящая Анка.
– Но ведь Урсула знает, что Анка не приезжала!
– Вот! Вот это самое главное. Я думал на этот счет. Сделаем так.
Шлоссер встал со стула, Сильва тоже хотел подняться, но тот махнул рукой: не надо вставать. Он походил по кабинету, раздумывая, взял стул, подвинул к Сильве, уселся рядом.
– Сделаем так, – повторил он. – Завтра, желательно, за завтраком, вы попробуете завести разговор об отравлении Греты в присутствии Урсулы.
– И что мне сказать?
– Урсула не знает, что к Грете приходила другая Анка. То есть мы так предполагаем, что она этого не знает. – Шлоссер сказал эту фразу со значением. – Что ей известно? Что Анка не смогла прийти, потому что у нее украли сумочку. Что еще? Что Грету забрали в клинику. Об этом ей сказали полицейские, когда выясняли телефон Анки. Они не уточняли, что с ее хозяйкой. И тем более Урсуле никто не говорил о яде. Грета тоже не знает, что ее отравили намеренно.
– Но ведь это меня хотели отравить, разве нет?
– В данном случае не имеет значения, кого хотели отравить. Попытайтесь так выстроить разговор, чтобы Грета упомянула Анку.
– Я сам могу упомянуть.
– Не-ет, – хитро улыбнулся Шлоссер. – Это должна сделать Грета. А у вас будет другая роль.
– Какая?
– Следить за реакцией Урсулы.
– Вы подозреваете домработницу? – опешил Сильва от такого предположения.
– Сильва, вы дадите мне закончить?
Сильва сделал извинительный жест: склонил голову набок и прижал руки к губам.
– Вы проследите за реакцией Урсулы, когда Грета заговорит об Анке. Неважно, что она будет говорить. Что угодно. Вы в это время наблюдаете за домработницей. Я понятно объяснил?
– Но как Урсула будет реагировать? Она же знает, что Анки в доме не было.
– Она знает, что не было настоящей Анки. А мне интересно, знает ли она
