– Ми-и-и-ир!

Озеро хоть и небольшое, но Димкин крик звучит надсадно и скомкано. Бросаю сигареты обратно на покрывало и что есть духу несусь к берегу, за доли секунды прикидывая в какую задницу опять свернул этот отвратительно нескончаемый день. Стоит ли добавлять, что представшая моим глазам картина уверенно лидирует в забеге неудач. У кормы перевёрнутой вверх дном лодки вцепившиеся друг в друга Маша и Дима почти не видны за тучами брызг. Они то взметаются кверху, то оба уходят под воду. И совсем не обязательно быть семи пядей во лбу, чтобы определить кто устроитель случившегося идиотизма.

Исаев – хренов теоретик – сам плавает как рыба, а спасать спасал только солдатиков в ванне. Ну вот на кой он полез к ней спереди? Герой доморощенный. О том, что тонущая Маша, не отдавая отчёт своим действиям, может начать инстинктивно топить и себя, и его балбесу, похоже, было невдомёк.

На бегу стягиваю с себя футболку. Знаю – время дорого, но так я по крайней мере доплыву скорее. Впрочем, мне тоже не удаётся подобраться к Маше сзади. Голова друга в этот момент скрывается под водой, и следующим объектом на который можно опереться, паучонок выбирает меня. Прикинув чем для нас троих чревата эта попытка развернуться ко мне всем корпусом, ныряю под воду и, схватив её за бёдра, резко разворачиваю Машу спиной к себе. Длинные ногти судорожно скользят по мне, до мяса счёсывая кожу. Напугана она, конечно знатно, с виду хрупкая такая, а силы как в здоровом мужике.

– Доплывёшь? – ору вынырнувшему Диме, подхватывая её за подмышки. Тот молча машет рукой в сторону причала. Сам лицом белее мела. Перетрусил "спасатель". – Всё в порядке, – кричу уже Маше, коротко и грозно, чтоб как-то сбить обуявшую её панику. Вроде бы помогает. По крайней мере грести одной рукой становится легче.

Я им эти кувшинки вместо вазы в задницы не прочь засунуть.

К моменту выхода на берег Маша успевает прокашляться и теперь стучит зубами, тесно прижимаясь ко мне в поиске тепла. Убедившись, что Дима благополучно следует за нами, хватаю её на руки и направляюсь к месту неудавшегося пикника.

– Тебе нужно снять мокрые вещи.

Маша бледно улыбается, крепче обнимая меня за шею.

– Я не уверена, что справлюсь... Пальцы не слушаются.

– Подожду за дверью. Понадобится помощь – зови, – хрипло добавляю, опуская взгляд на её влажную грудь. – Не хочу чтобы ты заболела.

Про себя молюсь, чтобы помощь всё-таки не понадобилась, потому что мы оба сейчас на диком адреналине, а с разрушительной тенденцией этого дня за последствия становится страшно.

Очевидно, мои молитвы где-то всё же были услышаны, ибо через пару минут она выходит в футболке и шортах, со свёрнутым под мышкой толстым пледом.

К нашему возвращению Дима, сжавшись дрожащим комом в траве, хлещет виски прямо из горла. Трясётся весь как пёс побитый. Отлипнув от Маши, принимаюсь притаптывать место для костра. На Исаева стараюсь не смотреть – жалко. И просто зверски хочется прибить.

– Помочь?

Вдыхаю носом и медленно, а выдыхаю уже сквозь зубы.

– Помог уже, – цежу, сваливая на кучу охапку дров, прихваченных из поленницы. – Ты хоть понимаешь, что чуть её не угробил?

Развернувшись, заношу кулак для удара, но останавливаюсь в паре сантиметров от синюшного лица. Элементарно становится противно. Пора завязывать с этим идиотизмом.

– Я сам не понял, как всё вышло. Потянулся за цветком, а...

– Заткнись, – отрезаю, принимаясь разводить огонь. Знобит. Вода после дождя толком не прогрелась. – Забирай манатки и чеши домой.

– Я не могу.

Нет, он точно нарывается.

– Тебе пинка прописать для ускорения? – напряжённо кошусь в сторону заворачивающейся в плед Маши. Выглядит получше. По крайней мере взгляд больше не стеклянный, а на скулы возвращается естественный румянец.

– Мир, я серьёзно, – вытягивает он перед собой трясущиеся руки. – Я сейчас даже в замок зажигания вряд ли ключом попаду.

Через немогу разжимаю кулаки. Нельзя пугать Машу. Хватит с неё.

– Спать будешь один, в соседнем домике, – сажусь на траву и провожу ладонями по холодным девичьим икрам. – Иди ко мне, паучонок, сейчас согреемся.

К сумеркам окрестности оглашаются нашим нетрезвым нервным хохотом. Общая взвинченность, подогретая выпитым виски, настоятельно требует выхода, и не будь с нами Димы, я бы Машку... в общем, показал бы чертовке, где раки зимуют. Однако мы не одни. А тыкать палкой в костёр уже давно не вставляет. И на боковую идти неохота, и разговор не сказать чтобы клеился.

– Мир, а помнишь как-то летом мы ели черешню в соседнем саду? Ты ещё с разбега влетел ногой в петлю для зайца и расхреначил себе лоб.

Я неопределённо пожимаю плечами, без интереса вслушиваясь в перечень своих косяков. Мне никак не удаётся избавиться от липкого чувства ревности и злости, хоть и понимаю, как бесчеловечно злиться на друга, бывшую девушку которого сейчас перед ним же обнимаю. Однако совесть во мне даже не колышется, прикрывшись оправданием, что Диму на озеро никто не приглашал.

– О, а сейчас ведь сезон, и луна ярко светит, – захмелевшая Маша запрокидывает голову, слегка двигая бёдрами на моих коленях. Ещё пара таких нехитрых движений и меня уже ничто не спасёт от позора.

– Ну да, – киваю, с трудом собрав в кулак поплывшие мысли. – Только тучи собираются, если закроют луну, мы и дерева не найдём, не то что черешню.

– Ушам своим не верю, – удивлённо ведёт она бровью. – Исправляешься?

Я настолько пьян и очарован её расслабленным состоянием, что даже не сразу улавливаю смысл.

Кто-кто там исправляется – я что ли?

Я?!

Ну нет, дорогая, мы так не договаривались. Дорогой компромисса и до подкаблучника добраться недолго.

По крайней мере в моей нетрезвой башке реакция Маши воспринимается как вызов. А вызов от своей дамы нужно что? Правильно. Вызов нужно принимать.

– А пошли. Вставай Дим. Хоть юность вспомним, раз романтика накрылась. Всё равно этот день хуже уже не станет.

Глава 27. Нам хана

– Маш, глянь сколько тут черешни, – шуршит Дима листвой у моего виска. – Ешь, давай, я придержу.

– Мне хватает.

Я не спешу