Шрифт:
Закладка:
– Ты выглядишь возбуждённой. Как будто ждала гостей... – короткая усмешка и голодный мрак его глаз скользит по моему телу сжигая ситец платья в пепел. – Или сама собиралась в гости... Я прав?
Смутившись, пропускаю гостя в дом, избегая встречаться с ним взглядом. У меня щёки горят, наверное, кострами. Неловко до крайности. И ещё более неловко от того, что Мир с порога всё понял.
– Ну проходи, раз пришёл... сам.
– Я просто вспомнил, что ты упорхнула так и не дождавшись того главного, за чем, собственно, приходила, – ещё одна усмешка, на этот раз плотоядная и придающая сказанному порочный подтекст. – Вот и сгрёб всю соль, что дома нашёл. Где у тебя кухня?
Я суетливо веду его за собой по коридору, уверенная, что ещё одной волны крови прилившей к лицу моя голова точно не выдержит. Не могу смотреть ему в глаза. Будто заново всё переживаю. И стыдно. Мамочка, как стыдно! И в то же время сладко, и дыхание срывается, и хочется ещё...
На кухне хлопаю ладонью по выключателю, молча указываю на стол. По-прежнему не оборачиваясь, останавливаюсь напротив окна. За спиной слышится грохот сваленной на столешницу соли. Теперь у него руки свободные и Мир может ими... да что угодно! Он может всё. И я не собираюсь ему отказывать.
Вот Мир делает шаг. Останавливается. С еле слышным щелчком гасит свет...
Кухня погружается в золотистый полумрак от светящего в окно уличного фонаря. Отчаянно прикрыв глаза, считаю про себя до десяти, пытаясь успокоиться. В полутьме немного проще.
– Я хочу поцелуй за свою услугу.
Именно "хочу".
Не "прошу", не "хотел бы".
Жар между ног становится болезненным, столько обещания звучит в этом "хочу".
Я не чувствую тела, когда обернувшись, смиренно делаю шаг вперёд. Обхватываю двумя ладонями его лицо и... отрываюсь от пола, одновременно с сокрушительным напором его языка и губ. Чисто на рефлексах, успеваю вцепиться в голые плечи и обвить ногами бёдра в шелестящих шортах. Мир крепче прижимает меня к себе. Наш поцелуй стремительно перерастает в нечто большее, а в следующее мгновение я уже сижу на краю стола, ощущая как его руки проскальзывают под платье, сминают ягодицы, гуляют вдоль кромки нижнего белья. Я выгибаюсь, прижимаясь к нему так, словно стремясь оказаться под одной кожей. Почему он медлит? Я уже ни со стыдом, ни с головой не дружу. Неужели этого мало?! Отчаявшись, поддеваю пальцами резинку шорт в молчаливой просьбе стать со мной одним целым. Здесь, сейчас...
Хрипловатый смех дрожит в полумраке.
Дыхание Мира, слегка сбитое возбуждением и такое божественно тёплое ласкает кожу у виска
– Паучонок, ты меня удивляешь. Я вообще-то ожидал максимум поцелуя в щёчку, с учётом какую безделицу тебе услужил. Или ты всё-таки решилась вступить со мной в отношения не только интимные? – Мир несильно прикусывает мочку уха, разбавляя вкрадчивость своего голоса стуком зубов о серьгу. – В таком случае мы можем продолжить. Ты же хочешь большего?
Я проваливаюсь в чёрную бесконечную пропасть, когда его ладонь пробирается под влажную ткань моих трусиков, умело поглаживая и слегка надавливая на самые чувствительные точки. Внизу живота всё дрожит и пульсирует, а сердце так рвано колотится в рёбра, словно пытается выскочить наружу.
– Да, Мир. Да, я хочу большего.
– И ты согласна быть только моей, – большой палец погружается в меня на считанные миллиметры, срывая прерывистый стон с искусанных губ. – Учти, назад пути не будет. Больше никаких других мужчин до конца жизни. Ни Димы, ни кого-либо другого. Я согласен оказаться в тебе только по большой любви.
– Ты требуешь невозможного – нечеловеческим усилием воли заставляю себя отстраниться. – И дело не в Диме или в ком-то другом. Дело в тебе. Мы знакомы меньше месяца, и исключительно благодаря тебе это время стало самым кошмарным отрезком моей жизни.
– Ты привыкнешь к моим причудам, – тяжело выдыхает он, возвращая руки мне на талию. – Увидишь.
– К чему привыкну? Гнать по трассе со скоростью света, считая каждый момент как последний? К поджогам, к оскорблениям моей матери, к разбитым носам и раскуроченным машинам – к чему я должна привыкнуть? Ты требуешь невозможного, – повторяю твёрже.
– Невозможное возможно. Я докажу. Я даже попытаюсь принять... твою мать...
– Да из твоего рта это уже звучит как ругательство!
– Не спорю, – он нервно отстраняется, и пару минут сканирует мой профиль, опершись бедром о стол. – Хорошо. Давай уедем на неделю туда, где я смогу проявить себя иначе, а тебе не придётся бегать от Димы.
– Я от него не бегаю.
– Разве?
Фыркнув, спрыгиваю со стола.
Умом я понимаю, что избегать человека, даже если тот бывший парень – неправильно. Логичнее сразу расставить все точки над "i". Однако, на новость о разрыве Дима отреагировал очередным признанием в любви, плавно переходящим в щенячьи глаза и "радостную" новость о том, что он так просто не отступится. Я до сих пор не поняла, как вышло, что мы сошлись на решении взять паузу. Вот зачем оно ему?
Выдумывает Мир или нет – слишком уж я сомнительная партия для единственного сына Исаевых. Не того мы с Димой поля ягоды. Впрочем, Арбатову я тоже не ровня.
– Так зачем тебе эта поездка? – спрашиваю спокойнее, поворачиваясь к нему лицом.
– У озера сдаются два летних домика. Если арендовать оба, то на километр вокруг не будет ни одной живой души, только ты и я. Узнаем друг друга ближе. Может быть соблазнишь меня. Может быть влюбишься. Соглашайся, паучонок.
С другой стороны, Мир порядком изменился с момента возвращения: стал более внимательным, что ли. Хотя... о чём вообще речь? Дурость всегда остаётся при нём. Но ведь я сама хотела ни к чему не обязывающей близости. Условий лучше не придумать. Что мы теряем?
– Когда выезжаем?
– Утром.
– У меня одно условие.
– Ну-ка?
Концентрация азарта в столь коротком вопросе просто убойная. Господи, не дай мне совершить ошибку.
– Ты ведёшь машину не быстрее ста километров в час.
Мир куда-то отходит.
– Замётано. Не забудь спрей от комаров. Боюсь, они тоже захотят узнать нас поближе. – сухо щёлкает выключатель, выхватывая смуглую спину в дверном проёме. Он договаривает не оборачиваясь. – Выспись хорошенько.
