Шрифт:
Закладка:
В этом разделе мы попытаемся описать механизм принятия решений в аппарате ЦК КПСС[403]. Насколько адекватен получивший распространение в эпоху перестройки термин «телефонное право»? Насколько был важен «блат» в заполнении кадровых позиций и продвижении нужных решений (предмет исследования Алены Леденевой)[404]? Действительно ли все чиновники участвовали в «административном рынке», как пишет социолог Симон Кордонский[405]? Да и в целом — как они управляли страной и какова была их мотивация для принятия тех или иных решений?[406]
Способы функционирования механизма управления
Для начала мы поговорим о ключевых способах функционирования аппарата ЦК КПСС (как примера высшей бюрократической институции в СССР этого периода), зафиксированных в ходе исследования. Они подробно описаны в ряде других текстов, созданных на основе корпуса интервью проекта по изучению бывших сотрудников ЦК КПСС[407], поэтому в данном разделе будут лишь кратко перечислены.
Вербальная коммуникация во всем высшем слое советской бюрократии была куда более мощной и значимой, чем письменная коммуникация. В частности, подавляющее большинство «директивных указаний» в партийном аппарате отдавалось устно, подавляющее большинство совещаний и других форм принятия решений официально не документировалось. Тем не менее можно найти адекватные источники фиксации такой устной коммуникации. Это рабочие записные книжки (и другие типы неформальных рабочих записей), которыми вынуждены были обзаводиться все сотрудники аппарата. В них они записывали многочисленные указания руководства, а также полуофициальную информацию. Также в них фиксировались мнения участников совещаний или позиции руководства по тому или иному вопросу. Подобные книжки можно обнаружить в частных архивах бывших сотрудников аппарата и членов их семей. Некоторые из них удалось получить для архива Forschungsstelle Osteuropa[408].
Вместе с тем «телефонное право» как термин не упоминается ни в одном интервью. В перестроечной прессе оно описывалось как практика телефонных звонков с директивными указаниями государственным чиновникам от партийных, однако, судя по всему, «телефонное право» имело довольно ограниченный характер.
Куда более распространенными в деловых отношениях были практики рекомендаций («советов») и «согласований», то есть мягкого, полуобязательного давления[409]. Они оставляли для государственных чиновников и прочих зависимых акторов (например, секретарей творческих союзов) возможность «взять на себя ответственность» или апеллировать к вышестоящему партийному начальнику через другие должностные лица. Практику согласований можно интерпретировать и как форму принятия коллективного решения с учетом мнения сторон и при наличии арбитров. Нередко рекомендации запрашивались государственными чиновниками у партийных, чтобы разделить ответственность за возможные неблагоприятные последствия того или иного решения, которое они в принципе могли и даже обязаны были принимать самостоятельно.
«Блат» (то есть получение незаконных — или законных, но «дефицитных» — благ посредством знакомства), «патрон-клиентские отношения» или участие чиновников в «административном рынке» — одни из множества, а отнюдь не доминирующие формы или мотивы поведения высшей бюрократии. Общественно порицаемые («блат») и уж тем более криминальные (например, «взятка») формы поведения, особенно реализуемые систематически, могли послужить причиной крупных проблем и даже увольнения любого чииновника, в том числе представителей высших эшелонов власти.
Потому «блат» имел множество ограничений, а откровенно криминальное поведение было мало распространено. Личная возможность «торговать должностью», то есть принимать те или иные решения исходя из договоренностей с другими чиновниками, в рамках «административного рынка», была ограничена должностными обязанностями, персональной идейной мотивацией, долгосрочными стратегиями в отношении карьеры и будущего всей семьи, а также действиями других коллег.
По той же причине большие ограничения имели «патрон-клиентские отношения», которые во многих случаях подвергали чиновника слишком высоким политическим рискам. После расцвета политических кланов в эпоху Хрущева[410] в период правления Брежнева со многими типами кланов (прежде всего региональными) велась систематическая борьба.
Существенно большую роль в аппарате ЦК КПСС играло явление, известное как «личные связи». Это различные типы горизонтальной и вертикальной коммуникации, которые в каких-то случаях были долговременными, но в основном носили необязательный и нередко краткосрочный характер. На основе «личных связей» внутри партийного аппарата формировались различные группы влияния. Среди них по типологии можно выделить сообщества, возникшие на основе идеологической (например, «ревизионисты» и «сталинисты»), профессионально-отраслевой (например, «угольщики» и «железнодорожники»), региональной (например, «ленинградцы» и «сибиряки»), поколенческой и даже коммеморативной (например, «фронтовики» и «казаки») идентичности. Каждый сотрудник аппарата принимал решение — примкнуть ли к той или иной группе, но далеко не всегда участие в их деятельности носило постоянный характер. Сотрудник аппарата мог состоять во многих группах влияния или демонстрировать свою дистанцию от них всех.
Партийный аппарат не был единственным источником власти, а подвергался мощному воздействию со стороны других, внешних групп, имевших в СССР свои «куски власти» в виде доступа к тем или иным ресурсам или прочим источникам влияния. Такими группами были, например, советские «селебритиз» (знаменитости, от актеров до космонавтов) или высокопоставленный генералитет Советской армии.
Представление интересов отраслевых и профессиональных групп
Работа в аппарате ЦК КПСС в ¾ случаев не была пожизненной синекурой. Притом что основная масса его рядовых сотрудников приходила туда на работу в возрасте до 40 лет, средний срок работы сотрудника в аппарате ЦК КПСС укладывался в 10-летний период. Кто-то работал в аппарате ЦК КПСС год-два, будучи взят в него на фактическую стажировку, для того чтобы быть позже назначенным на высокую позицию в своем регионе, кто-то просто не соответствовал возложенным ожиданиям.
Таких, не оправдавших надежд, аппарат ЦК КПСС пристраивал в небольшие подшефные организации (например, в редакцию второстепенного журнала или руководство крупного строительного главка) на должности первых замов или руководителей — организационный опыт у них для этого был. Многие из тех, кто все же соответствовал требованиям, уходили или вынуждены были уйти через три-четыре года работы в аппарате. Тогда их «аспирантура» считалась законченной. Они де-факто признавались чиновниками высшей квалификации, годными к замещению многочисленных вакансий в примерно четвертом эшелоне номенклатуры общесоюзного уровня. Это могла быть должность начальника управления в небольшом министерстве или второго секретаря глубоко провинциального обкома. Другая значительная группа работала существенно дольше, но через девять лет вставал вопрос — оставлять ли их
