Честно говоря, подобное развитие событий можно было бы счесть странным, если бы я не жила в доме, где из стен высовывались руки.

– Я не могу избавиться от Сглаза, находясь в своей спальне, – сказала я. Саба, проигнорировав меня, заперла дверь. – Том может быть в опасности. Мне нужно попасть в его комнату. А для этого требуется выйти из своей… Саба, прекрати!

Я попыталась протиснуться мимо нее, но она отпихнула меня всего одним толчком в живот. На миг меня охватила паника – почему она такая сильная? – и Сабе хватило этого секундного замешательства, чтобы подавить мой порыв и силой вернуть к кровати.

Я упала на постель, глядя на нее.

– Что ты делаешь? Мне нужно туда попасть.

Она решительно покачала головой. Нет.

– Да. – Я встала, но она преградила мне путь. – Неужели тебя не волнует Том? А Магнус? Это единственный способ их спасти.

Я попыталась обойти ее, но она перехватила меня руками, крепко прижав к себе. Некоторое время я сопротивлялась, однако она была слишком сильна. Тело казалось крепким, но не таким, как если бы обладало твердыми мышцами. Оно было неестественным.

Даже сквозь рукава я ощущала ее ледяные руки. При этом она никогда не носила свитер, словно не испытывала этого холода.

– Отпусти, – попросила я и тут же почувствовала лбом движение ее подбородка, когда она помотала головой.

Я сделала глубокий вдох. Если я расслаблюсь и дам ей понять, что успокоилась, она отпустит меня. Тогда-то я и наставлю на нее нож. Да простит меня Бог, но я должна буду это сделать. Лишь для того, чтобы не подпускать ее к себе, пока я не выйду из комнаты.

Большие часы внизу пробили ровно десять, тут же поднялся ветер. Послышались крики, стоны, удары, хотя и не такие сильные, как в ту первую ночь.

Мне надо было выбираться из комнаты. Сейчас же.

Еще пара глубоких вдохов, и мой пульс постепенно приблизился к норме. Обхватив Сабу за талию, я положила голову ей на грудь и обняла в ответ. Точнее, притворилась. Я никогда не умела плакать по заказу, но, видимо, пришло время попробовать. «Господи, еще раз прошу не обращать внимания на любые подлые поступки, свидетелем которых ты сегодня станешь».

Но обман сработал и без слез: через мгновение объятие Сабы вокруг моей шеи слегка ослабло, теперь оно казалось более естественным. В комнате стояла тишина, только стенания духов и завывания ветра слышались в коридоре, только огонь потрескивал в камине, только мое сердце стучало в ушах. Мое собственное сердце, вдруг осознала я… лишь мое. Ни биения, ни мерного стука не доносилось из груди, к которой я прижималась. Ничего.

Внезапно я больше не могла сохранять расслабленность.

Мгновенно почувствовав напряжение в моем теле, Саба стиснула руки, но на этот раз я не стала сопротивляться, мою голову наводнило слишком много мыслей.

Никто в этом доме, кроме Магнуса, не признавал ее служанкой… никто, кроме обладателя Сглаза. Холод не действовал на нее. Она была в буквальном смысле бесчувственной и бессердечной. Теперь все встало на свои места. Впрочем, не окончательно.

В некотором роде Саба являлась результатом Сглаза. Несмотря на отсутствие у нее характерных признаков Воплощения, ее выживание зависело от проклятия. А значит, она не позволит мне разрушить его без боя.

Магнус просил меня не сближаться с ней, но я не подозревала, что причина заключалась в этом.

– Кем бы ты ни была, – произнесла я, и она вздрогнула, – чем бы ты ни была, знай: я испытываю к тебе глубокое сочувствие. Но я обязана с этим покончить. Пропало слишком много людей, и это нужно прекратить. Отпусти меня, Саба. Я не желаю тебе вреда.

В ответ Саба стиснула руки подобно железным клещам.

У меня скрутило живот. Мне множество раз приходилось драться на улице: за еду, за жизнь, за идеальное укрытие. Как подтверждение – бесчисленные шрамы. Но причинять боль другу…

«Просто сделай это по-быстрому, Анди».

Одной рукой я схватила Сабу за предплечье, впившись в него пальцами, а другой потянулась за ножом, одновременно пнув ее ногой в голень. Саба отпрянула на несколько шагов, а потом я услышала звук разбившейся тарелки – резкая боль теплом разлилась по моим пальцам, которую частично притупил холод дома. Не обращая внимания на боль, я сосредоточилась на ноже, наставив его на Сабу и ее отсутствующую…

Кровь застыла в моих жилах.

…ее отсутствующую…

Я медленно повернула голову к своему плечу, где по-прежнему сжимала руку Сабы, ее тело при этом находилось в пяти футах от меня. Мои порезанные пальцы прошлись по верхней части ее руки, сквозь полую середину, и остановились внизу – с раздробленной конечности капала моя кровь.

Я быстро взглянула на Сабу: она стояла неподвижно, правая рука отсутствовала, а в предплечье зияла пустота, делавшая ее похожей на прекрасную и печальную фарфоровую куклу.

Далекий крик эхом разнесся по лестнице. Боже мой. Том.

Я стряхнула оторванную руку с плеча. Та упала на пол и тут же поползла к своему телу, перебирая пальцами, точно гигантский паук. Саба нагнулась, чтобы ее подобрать. Сейчас или никогда, решила я и бросилась вперед. Вонзила нож в колено Сабы, провернула лезвие и с легким щелчком отломила ногу. Девушка, потеряв равновесие, упала на единственное оставшееся у нее колено. Я вильнула в сторону и попыталась ее обойти.

Внезапно что-то схватило меня за щиколотку и сбило с ног. От удара о землю у меня закружилась голова, нож отлетел в темный угол. Тогда я ударила ногой об пол, сломав сжимавшие мою лодыжку пальцы на отколотой руке, и бросилась на Сабу. Мне удалось повалить ее на пол прежде, чем ее нога сумела вновь полностью соединиться с телом.

Будь мы на улице, я бы просто врезала ей, но сейчас я не могла позволить, чтобы мне порезали и правую руку – ту, которой паяла. По этой причине я потянулась к металлической лопатке – в попытке ее достать мне пришлось опрокинуть целую корзину с инструментами. В этот миг Саба схватила меня неповрежденной рукой: даже этой силы оказалось достаточно, чтобы не дать мне дотянуться до лопатки. К тому же я совершила ошибку, взглянув на нее, меня охватил приступ вины при виде страха в ее расширившихся глазах.

– Саба, отпусти меня, – взмолилась я ради ее же блага и собственной совести. Мне не хотелось видеть, как тело моей подруги ломается под натиском моей силы, даже если она не выказывает признаков боли.

Она бурно замотала головой. Безусловно, ее целью было защитить себя. И я уважала ее за это. Потому что сама всю жизнь занималась тем же.

Тем не менее эта цель означала, что в эту минуту я больше не могла видеть в ней друга – если вообще когда-нибудь теперь смогу. Но с эмоциями я разберусь в другой раз. А сейчас принципы выживания требовали устранить препятствие, мешавшее мне достичь желаемого.

Значит, так тому и быть.