Кажется, после смерти Анатолия Степановича, руководство стадиона не стало нанимать нового сторожа, да и на стадионе давно никто не играл, смысла не было его финансировать. А может этого самого руководства давно здесь и не было, и старик сам, по собственной инициативе тут отирался, заодно и сторожил. Кто знает. Он был странным, этот боксер в отставке.

Игорь не приходил сюда со дня отъезда в город. Слишком болезненны были, чувства, что рождались внутри при мыслях о старике. А вернее о его смерти, возможной причиной которой был Игорь.

Он не пришел бы сюда еще лет сто, если бы не испытывал острой потребности разобраться в себе. Найти решение. Найти выход из сложившейся ситуации.

Ему некуда было пойти, не у кого спросить совета. Не было места, где он мог бы заглушить отчаянно рвущееся из груди чувство неполноценности, собственной немощности и безнадежности.

Старик помогал ему, давал непрошеные советы, которые жутко бесили Игоря, но в конечном итоге всегда шли на благо.

Поэтому, Игорь, с глупой надеждой найти решение, сидел уже третий час на обледенелой скамье и ожидал озарения. Может старик шепнет ему с небес хоть пол слова, даст намек. Он примет пусть даже самый дурацкий совет и будет рад. Пусть хоть подаст знак.

Что ему делать и куда идти? Что предпринять, чтобы перестать испытывать эту колющую его внутренности никчемность?

Почему все снова полетело под откос?

На работе отправили в отпуск без оплаты — заказов зимой было мало, и мастер старался делать все сам, забирая всю выручку себе.

От тренировок он отстранен.

Приехал проведать мать, хотел быть полезен хоть в чем-то, решил навести порядок во дворе. Спилил нависающие над окнами дома ветки старой яблони, наколол дров, разобрал и выбросил хлам в кладовой. Решил убрать висевший на дереве боксерский мешок, который от времени и мороза потрескался и готов был развалиться от одного удара. Только отвязал, как из дома босая и одетая в один застиранный халат на мороз выскочила мать и накинулась на него с кулаками:

— Не смей его трогать! Немедленно повесь на место! — кричала мама, хаотично лупя его кулаками по груди и лицу. Игорь перехватил мамины руки и непонимающе на нее уставился, видя злые слезы, блестящие в ее глазах.

— Зачем, мама? Кому он нужен?

— Я сказала повесь! — взвизгнула мама и принялась яростно вырываться из цепких пальцев сына. Несколько минут пиналась, дергалась, рвалась. Но, потеряв силы, затихла. Из ее глаз нескончаемым потоком полились слезы.

Игорь смотрел на полные мольбы глаза матери, чувствовал горячие слезы, падающие прямо на его руки, и вдруг понял: мама до сих пор ждет отца. Ждет его возращения. Бережно хранит его вещи в шкафу. Во всем их доме, загаженном до неприличия, единственно чистым местом остается стеллаж с медалями и чемпионскими поясами отца, которые он по непонятным для Игоря причинам, оставил и забыл вместе со своей семьей. Она ждет его уже десять лет, несмотря на его предательство. Несмотря на то, что он ее никогда не любил. Несмотря на то, что он так легко их бросил.

— Он не вернется. — Тихо прошептал Игорь, обнимая притихшую мать. Успокаивающе поглаживая ее по спине. Мама продрогла на морозе так, что кожа начала белеть. Игорь хотел взять ее на руки, чтобы отнести в дом, но мать вдруг напряглась всем телом и подняла на него высохшие вмиг глаза.

— Что ты сказал? — тихо переспросила мама.

— Я сказал, что он не вернется. Хватит ждать, мама. Он нас бросил. Давным-давно. Мы не нужны были ему тогда, и не нужны сейчас. Он бросил ТЕБЯ. — Твердо произнес Игорь, заглядывая маме в глаза. Он хотел достучаться до нее, она должна отпустить отца и прекратить напрасное ожидание, которое истощало ее и заставляло медленно спиваться.

— Он меня любил. — Неожиданно зло прошипела мать и посмотрела на сына ненавидящим взглядом. Она выпрямилась и хоть и была ниже его ростом, смотрела будто бы сверху вниз, сверкая черными глазами. — Он ушел из-за тебя. Из-за того, что ты не смог победить. Не смог найти силы встать. У тебя был такой учитель, а ты не смог!

Игорь отшатнулся как от пощечины и с неверием уставился на мать. А та в последний раз взглянув на сына, презрительно поморщилась и направилась в дом.

Игорь стоял словно облитый дерьмом с ног до головы. Он знал, что мать винит его в уходе отца. Но она никогда не говорила этого вслух, и несмелая надежда на то, что это не правда, всегда оставалась в глубине его души. Всегда до этого момента.

Только что эта хрупкая соломинка надежды треснула и рассыпалась, лишая его возможности дышать.

Отец ушел, разрушив жизнь своей жене и сыну. Мать ненавидит своего сына.

Что не так с этой семьей?

Или на самом деле во всем все-таки виноват он, Игорь? И это он разрушил жизнь своей мамы, да и свою заодно?

Где найти правду и куда двигаться дальше?

Внезапно крупными хлопьями повалил снег. Игорь поерзал на скамье и спрятал нос за воротник куртки. Опустил руки в карманы. Пальцы правой руки соприкоснулись с холодным металлом. Ключи с блестящим серебристым брелоком, на котором гордыми черными буквами выбито Kawasaki. Игорь повертел ключи в руках и горько усмехнулся. Хоть что-то есть приятное во всей этой дерьмовой ситуации: друг решил выполнить свою часть сделки, не смотря даже на отговорки Игоря, и с торжественным видом вчера утром вручил ему ключи от байка, в котором еще и оказался, к счастью Игоря, полный бак бензина. В другой раз Игорь несказанно обрадовался бы, но тем утром победа в этой нелепой сделке не вызывала ничего кроме, тошнотворной горечи.

Вернувшись позавчера после десятикилометрового спринта и холодного душа, отчасти вернувших ему ясность сознания, Игорь застал друга в крайне возбужденном состоянии. Пашка с ошалелой улыбкой тыкал пальцами по сенсорному экрану айфона девчонки. Едва заметил Игоря, появившегося в дверях, тут же затараторил:

— Я залез в ее соц. сети. — Пашка развернул экран к Игорю и тот увидел фото девчонки — крупный портрет на весь экран. — Вроде бы ничего особенного, но ты только посмотри какие губы, а? Бля, девчонка с-сука секси, скажи?

Игорь дернулся, как от удара, и поморщился. От былого спокойствия не осталось и следа. Ну зачем он, спрашивается, бегал пол часа со скоростью на пределе