— Макар, мы не договорили, — кричит вслед отец.

— Потом, папа, потом, — басит осипшим голосом Ульяна и скрывается за дверью.

— Простите нас, Павел Сергеевич. Леонид Михайлович, вы с нами? — лепечу я и бегу за Седых.

Догоняю ее уже у лифта, сзади топает адвокат. Мы загружаемся в кабину, и только там дружно выдыхаем: опасность миновала.

— Что делать будем? — спрашивает Уля. — Так больше продолжаться не может. В этот раз на ровном месте переместились. Я даже не заметила.

— Я тоже.

— Зато есть результат.

Ангел вытаскивает из кармана кулоны и покачивает их перед нашим носом. Голубой цвет почти исчез, лишь на кончиках поблескивает.

— Уля, у тебя паспорт с собой?

— Да, в сумочке.

— А сумочка, где?

Переглядываемся: сумочка осталась в кабинете на диване.

— Ну, простите, — развожу руками, когда мы спускаемся в холл. — Не привык следить за дамскими сумочками. Пайель, сгоняй, а, будь другом.

Отправив ангела обратно, мы под ручку шагаем к джипу. Уля садится в салон сзади и морщится.

— Больно.

— Ну, прости, — чувство вины заполняет меня целиком. — Не знал, как тебе намекнуть, что мы поменялись телами. Дай посмотреть.

Уля снимает куртку, задирает рукав футболки. Повязка на ране немного пропиталась кровью.

— Придется ехать в больницу, — качает головой вернувшийся Пайель.

— Придется.

Примерно час мы потратили на обработку раны. За это время я обзвонил все загсы и выяснил, где мы можем расписаться за деньги без очереди и предварительного заявления.

Уля вышла из процедурного кабинета бледная с потухшим взглядом. И опять раскаяние разлилось наводнением в душе.

Протягиваю к ней руку.

— Не трогай меня! — сердится она.

Получается так громко, что пробегавшая мимо медсестра оглядывается и бросает на ходу:

— Хам.

— Прости, Уля. Хочешь, сделай мне больно, — подставляю щеку.

— Ты ненормальный? Я не представляю, как буду бить саму себя. Поехали домой.

Я зависаю. Отличное предложение, вот только общего дома у нас нет.

— Сначала в загс, окей?

— Неужели это так срочно? Может, подождем?

— Нельзя, — Пайель трясет медальонами. — Лучше поторопиться. Вот только нам еще один свидетель нужен. Есть кто на примете?

На примете была Ульянина подруга, но нужно было очень постараться, чтобы не выдать себя с головой. Надежды на то, что мы быстро вернемся в свои тела, не было никакой: предыдущий опыт это ясно показал.

— Веди себя естественно, — наставляет меня Ульяна.

— Это как?

— Не лезь с поцелуйчиками, Инка этого не любит, не цепляйся за руку, не пытайся шутить, сразу раскусит.

— Что же мне делать? Молчать?

— Еще подозрительнее.

— Ладно, диктуй, что мне ей говорить? А еще лучше — напиши.

Сообразительный Ангел тут же протягивает планшет, Уля пишет первое предложение, набирает номер подруги и, когда в ухе раздается щелчок, я кричу в трубку:

— Инна, привет, ты мне нужна.

— Отлично, Улька! Куда пропала после концерта? Звонишь только по делу?

Слышу в голосе обиду, делаю круглые глаза, Уля торопливо пишет на планшете и сует мне его под нос.

— Прости, закрутилась, — читаю с экрана, — можешь меня выручить?

— Говори уже.

— Мне свидетель в загс нужен.

Голос на другом конце пропадает, только слышится шумное дыхание: Инна явно переваривает информацию и не может переварить.

— А зачем тебе он нужен, — наконец спрашивает она.

— Замуж выхожу.

— Приехали! А когда подруге собиралась рассказать?

— Вот и рассказываю. Еще даже родители не знают.

— Ну, ты даешь, Улька! Я в шоке!

— Сама в шоке, но так уж получилось.

Чувствую, как по спине ползет капля пота, этот разговор дается мне тяжело. Но Инна сменяет гнев на милость. Пока ждем ее, заезжаем по дороге в ювелирный магазин, покупаем скромные обручальные колечки. И еще через полчаса мы входим в районный загс буквально пред его закрытием.

Брак регистрируем быстро. Я слушаю торжественные слова представителя загса, высокой женщины в ярко-красном костюме, а думаю о другом. Мы расписываемся: потом свидетели. Инна заинтересованно поглядывает на Леонида Михайловича, но он только хмурит брови.

— Поцелуйте невесту, — говорит регистратор.

Ульяна стоит, как вкопанная. По ее лицу видно, как ей хочется поскорее покончить с формальностями.

— Наклонись, — приказываю ей.

Она подчиняется, как робот, я притягиваю ее к себе за борта куртки и впиваюсь в губы долгим, страстным поцелуем.

— Ну, Улька! — охает Инна. — Ну, ты и даешь! Не ожидала от тебя, подруга, такого рвения.

— Дорогие новобрачные, приглашаю вас в ресторан, — важно говорит ангел.

— Странная свадьба, — качает головой Инна. — Ненастоящая какая-то, да и вы ведете себя, как чужие. Где это видано, чтобы невеста жениха целовала?

— Зато лимузин самый настоящий, — смеется Леонид и широким жестом показывает на длинную красавицу машину.

Ловлю удивленный взгляд Ульяны и довольно улыбаюсь: хотя бы этим сумел ее удивить.

Глава 27. Не буди во мне зверя!

Свадьба… Самое значительное событие в жизни каждой девушки. Вот уже чего я не могла предположить, что буду сочетаться браком с практически незнакомым человеком, который не привлекает ни статусом, ни характером.

А уж то, что я вышла замуж в теле мужика, тем более не радовало: приходилось играть чужую роль, скрываться от единственной подружки.

«Ладно, — сидя в машине, думаю я. — Это ненадолго. Главное, продержаться».

— О, какое роскошное шампанское! — верещит рядом восторженная Инка. — Леонид, налейте мне еще бокальчик.

— Хватит!

Выдергиваю из рук адвоката бутылку, забыв совсем, что не в своем теле. Подруга смотрит ошарашенно.

— Да ты еще и жмот, мажор? Фу, Улька, нашла в кого влюбиться.

Она говорит, смотрит на мое тело, не зная, что внутри сидит Макар. Тот растягивает рот в вежливой улыбке, берет подружку под руку и что-то шепчет на ушко. Инка заливисто смеется, поворачивается ко мне и подмигивает.

— Что? Что? — завожусь я.

Взгляд Инки смещается на мой пах, и тут меня осеняет, заливаюсь краской, как монашка, или монах, черт нас теперь разберет. А тело мужика, в котором заперта моя душа, реагирует на Инкины призывы правильно: место между ног вдруг округляется,