— Мне не нужно этого делать. Вы справитесь с этим сами…

Агата уже готова была уходить, как Зельман схватил ее и страстно поцеловал. Агата сперва брыкалась, но в конечном итоге сошлась на мысли, что в этом нет ничего дурного. Спустя минуту они разошлись. После их взглядам не суждено было пересечься.

I.

Если я пробегу ещё два круга — мне не жить, — подумал Зендей, истекая потом. Причина, по которой он в данный момент времени являлся мокрой тряпкой, которую можно было бы выжимать несколько суток, состоит в том, что юнец проходил до немыслимости трудный курс тренировок. Одно из упражнений, которое он обязывался выполнять безотлагательно каждый день, — бег с равномерным ускорением вокруг лагеря дяди Эверарда. Хотя самому Зендею скорее казалось, что он просто скоро выхаркнет свои измученные лёгкие и спокойно помрёт. В некоторой степени он на это даже надеялся. Но бежать ему оставалось ещё два круга, считая этот, который он уже наполовину осилил. Сами же круги составляли по расстоянию около трёх миль. — Опять этот вонючий мост… Как я его ненавижу… Лишь бы сломался он когда-нибудь, чтоб мне не пришлось через него бежать… — продолжил бегун, заметив на пути каменное сооружение с деревянной крышей, проходящее через узенькую канаву. Вообще, это ещё малая часть всех тех испытаний, которым он подвергался раз за разом каждый день, но, вероятно, самая мучительная и невыносимая. Подумать только, ему ещё предстояло пробежать по горному склону, следующему сразу по ту сторону расщелины. А скалы на данной местности не отличаются удобными уступами, но, впрочем, это мало волновало Эверарда, ведь по его мнению ребёнок не должен иметь никаких послаблений даже перед лицом опасного препятствия. — Когда-нибудь я точно навернусь отсюда… Разобьюсь, как те, предыдущие его ученики. Он настолько стар, что у него точно были еще ученики. Наверно, так и сгнили где-то. Интересно, мой папа тоже проходил через это? Ну вряд ли! Тогда бы дядюшка Эверард точно рассказал мне об этом, когда я жаловался ему… А так ему хватило духу только на то, чтобы отнять у ребёнка еду… Да папа бы без еды не протянул. Мама часто говорила, что Вэйрад живёт с ней только из-за её таланта в готовке. Интересно, когда он уже заберёт меня из этого ужасного места, а самое главное — от этого ворчливого старика… Черт! Вдруг он мои мысли читает? Зараза! Если так, то мне пришлось бы несладко… Но до этого момента, вроде, не читал, ну или хотя бы не упомянал ничего такого, поэтому могу говорить хоть сколько влезет, что дядя Эверард — ужасный зануда, да ещё и отвратительный сорванец, как он всегда говорит про меня. Но он еще и до безумия жестокий старикан! — размышлял он, не задумываясь о том, что уже не так тяжело дышит, как раньше, ещё полмили назад, когда он только пробегал этот ненавистный им каменный мост. В целом, эта полоса испытаний, именуемая самим Зендеем как «издевательство над людьми», имела ряд особых трудностей. Во-первых, это уже упомянутая горная местность, путь через которую был хоть и не слишком длинным, (примерно: не более мили) но вполне проблемным: это и немного скалолазания в самом начале пути, где необходимо сначала залезть на небольшую тропу по резкому склону, чтобы не бежать в обход, что было, впрочем, все равно запрещено да и малоэффективно, ведь тогда бы путь увеличился ещё на пару миль; это также и тяжёлая тропа для бега, так как голый камень едва-ли можно было назвать приятной поверхностью для такого рода занятий; не стоит забывать и про невыносимый поток ветра в этой части гор, сбивающий и без того негармоничный ритм дыхания. Во-вторых, на двух участках приходилось проскакивать через небольшую речушку по мокрым булыжникам, где вполне легко возможно покалечиться, лишь немного оступившись. Хотя Зендею — чудом — ещё не приходилось сталкиваться с этим. Сразу после этого следует лесная тропинка, если её вообще можно так назвать. Ведь даже намёка на какой-нибудь цивилизованный путь не было и в помине. Ему приходилось пробираться сквозь заросли самых разнообразных лесных деревьев и кустов, следуя лишь по едва заметным красным ленточкам. А далее — новая встреча с речкой, через которую требовалось также перепрыгивать по камешкам. Самой же нелюбимой частью этого испытания для мальчика являлась, как ни странно, самая её простая часть — простая пыльная дорога, протоптанная несколькими поколениями таких же несчастных детей, как Зендей. Ни единого дерева, ни единой возвышенности, ни даже злосчастной речки — пустыня, одним словом. Не нравилась ему она лишь потому, что была самой длинной, по сравнению с другими. Кроме того, в жаркую погоду (а ведь стояло только начало осени) на этой части пекло неимоверно. — Нет. Отец точно через это не проходил… Тогда бы он точно не боялся летней жары. А насколько я ещё могу помнить своего исчезнувшего папашу, он никогда не любил солнце. Хотя… Может быть, потому и не любил, что у него сложилось ужасное впечатление из-за этой тропы. Может быть, — думал Зендей, уже спотыкаясь о пустоту. Видно, долго он не протянет.

— Стой! — раздался грозный и хриплый голос, произведённый из уст пожилого мужчины в белой потрёпанной рубахе и кольчуге, с седыми волосами, заплетенными в маленькую косичку, на кончике которой красовался крошечный чёрный бантик. И, разумеется, имелась у него и длиннейшая седая борода. — С тебя хватит, мальчик. — Зендея невероятно сильно напрягало то, что порой его имя, кажется, забывал учитель. А ведь Эверард должен стать для Зендея кем-то вроде дедушки… — Покушаешь, а затем пойдём на канаты.

Только не канаты! Нет… Опять канаты… — мальчишка ненавидел часть тренировок, на которых его заставляли стоять на канатах, ведь обычно это сопровождалось постоянными криками, избиением деревянной палкой, непрерывными падениями и — вместе с тем — мозолями на стопах, потому что упражнения на канате приходилось делать на голую ступню.

II.

— Левую ногу держи ровно! Что ж за напасть такая… Почему ты не можешь поставить ее в достойное положение!? Тебя так легко сбить с ног, — сказал наставник, а затем это же и продемонстрировал, ударив его по ногам палкой. Мальчик свалился. Благо, под канатом была небольшая высота. Эверард также позаботился и о мягкой подстилке для падений, которые он сам же и организовывал для его учеников, которая представляла собой небольшой сноп сена. Точнее даже не сноп, а коврик из сена.

Извращенец… Грёбаный извращенец! Откуда мне знать, как нужно правильно ставить ногу! Каждый раз