— Серьёзно?! Ты, получается, сын самого Его Высочества! Здорово! Я же теперь должна к тебе обращаться на Вы и кланяться всё время при встрече… — Агата вскочила.

— Нет! Не вздумай… прошу… Чёрт! Всегда этим всё кончается… Я не хочу, чтобы все видели во мне лишь наследника этого вонючего трона! Почему никто не может со мной общаться только потому, что я такой, какой я есть… Без этих идиотских титулов и почестей… — Вэйрад вновь всплакнул и отвернулся.

— Вэйрад, я дружу с тобой не из-за каких-то там почестей… Я же не знала даже, кто ты, пока ты не рассказал. Я могу, если хочешь, не обращаться с тобой, как с наследником… Я просто подумала, что так положено… И ты так гласно и заумно сказал, кто твой папа, что я боялась, ты требуешь соответствующего отношения…

— Ты точно будешь со мной дружить просто так? Просто дружить без всяких там поклонов и титулов?

— Да! Тогда… друзья? — спросила девочка, протянув свою запачканную руку Вэйраду.

— Друзья, — ответил мальчик, пожав руку Агаты такой же грязной своей. Она улыбнулась, и на её милейшем детском личике проступили ямочки, придавшие ей ещё большую привлекательность. Вэйрад неожиданно для себя улыбнулся, покраснел, сам не поняв почему. Но от её доброй и радостной улыбки ему стало легче и веселее. Он будто заново родился. Будто в него наконец вдохнули жизнь.

XVI.

— Ты уверен, что правильно сделал, отдав детей Эверарду? — спросил Отсенберд.

— Да. Им пока так будет надёжнее. Я ему доверяю. Себе сейчас — нет. Я же солдат. Я не потяну обузу в виде детей на службе. Да и они не должны видеть меня сломленным… Тогда и у них пропадёт надежда. Дядя Эверард когда-то обучал и меня, — ответил Вэйрад, запрыгнув на коня, — он отличный учитель и обучит моих детей военному всему, что необходимо. Он хороший человек. Так будет правильно.

— Тебя? Это когда?

— Когда я еще жил в отцовском доме. В доме короля Эстороссо.

— Чего? Шутишь?.. надеюсь…

— Конечно. Но! — Лошадь поскакала.

— Куда сейчас?

— Не знаю. Пока даже не представляю. Думаю, может, службу оставить…

— Не вздумай! Давай-ка лучше ты пока у меня поживёшь. Пока отойдёшь от всего, что случилось. Выпьем…

— Приглашаешь? Чёрт с тобой, поехали. Всяко лучше, чем у меня сейчас, — сказал Вэйрад и посмотрел на небо. Мрачное серое небо, предрекающее что-то недоброе.

Тень II. Начало

"Чувство любви часто становится причиной не только физических мук, о коих известно каждому, не только моральных тягот, возлагающихся на человека после неизбежного разрыва, но и следствий куда более значительных, имеющих влияние на судьбу не только мученика, но и на чужую. Возможно, любовь — самое опасное и разрушительное чувство".

Многим ранее…

— Прошу, Агата! Помилуй меня! Нас! Не совершай ошибку! Наши чувства — это самая что ни на есть истинная правда! Я знаю это!

— Пожалуйста, Зельман, отойди… Я не могу быть с тобой, ты же это понимаешь! Я душой и телом принадлежу Вэйраду… Мое сердце бьется в унисон лишь с его сердцем.

— Это самообман! Ложь! Он же холоден, надменен, черств! Его единственная амбиция — служить, воевать… Он бросит тебя, как только почувствует ветерок иного направления.

— Что же ты говоришь! Это все — чушь, провокация. Прости, Зельман… Но твоя душа черна! В ней я вижу лишь зависть, ревность и бесконечную жажду мести…

— Нет! Агата, ради тебя я готов на все, что только под силу человеку и не только! Моя привязанность к тебе… всему твоему существу! — это жизненно необходимый для меня компонент! Уйдя сейчас, ты рискуешь разбить меня! Но ты этого не сделаешь, ведь ты слишком добра и ласкова. Всегда была ты ангелом, что несет добро и процветание всем, кого одаряет своей улыбкой!

— Не манипулируй мной! Это низко и подло, Зельман!

— Нет! Вовсе нет! Низко и подло лгать самой себе, дурить голову себе и Вэйраду! Таким образом ты становишься лишь на уровень с ним… Хладнокровной пустышкой…

— Верни свои слова назад, мерзавец! Как ты можешь в одном же слове и боготворить меня и унижать такими обзывательствами…

— Если ты уйдешь, я непременно убью Вэйрада! Я сочту это предательством!

— Как же ты мерзок… Говорить подобное про своего брата…

— Брата? Он мне не брат. Не был им никогда… Он всегда был суров со мной в излишней мере! Сколько помню свою жизнь в стенах дворца, так Вэйрад лишь унижал меня и пособничал отцу в достижении кары надо мной за проступки!

— Ты сам знаешь, что это не так! Вэйрад слишком добр и светел, чтобы так поступать.

— Да? Едва ли он когда-то мне помогал. Он лишь пользовался мною, когда сам боялся что-либо сказать отцу. Но доставалось мне… Всегда. Вэйрад ни разу не подошел ко мне, пока я бился в истерике, сознавая, сколь бедна и скудна моя жизнь…

— Я не верю твоим словам! Они произнесены не из твоих уст! Их словно дьявол породил…

— Ты слепа, Агата! Слепа! Не видишь, как я люблю тебя! Ровно как и не имеет значения для тебя жестокость Вэйрада! Он всегда жил в роскоши и заботе ото всех вокруг. Ему неизвестна жизнь. Он наивен, но притом высокомерен. Да он по природе своей — солдат с короной!

— Как ты жалок! Да! Жалок! Ведь смеешь грязью обливать брата за спиной, признаваясь в любви его невесте…

— Да потому что я счастья тебе желаю!

— Обман! Ты себе счастья желаешь! Маленький ребенок, с кем обошлись жестоко и холодно, а теперь он намерен мстить за это, цепляясь за любую надежду на процветание себе!

— Ты не права! Как же ты не видишь искренность и силу моих чувств!

— Не трогай меня! С этим отныне покончено! Если ты так уверен в своей правоте, то докажи это! Давай, отринься от престола! Брось мечту всей твоей жизни ради меня, если твои чувства так сильны.

— Это слишком больно… Несправедливо давать мне этот выбор! Ты же знаешь, что выберу я тебя! Но буду несчастен… Однако я готов!

— Брось. Если отказавшись от этого, ради жизни со своей возлюбленной, ты окажешься несчастен, то это не такая уж и любовь.

— Как!? Но Вэйрад никогда не откажется от клятвы, данной им его учителю, ради тебя! Что за вздор. То, что я уже решился, значит, что я люблю тебя сильнее!

— Довольно, Зельман. Прощай. Прости меня за причиненную боль и унижение. Но мой выбор непоколебим. Не пытайся расстроить нашу с Вэйрадом жизнь. Иначе