Шрифт:
Закладка:
– Может, – кивнул Алексей. – А если так, то она поможет найти Агату!
– Каким образом? – удивился Руслан.
– Логика такая: стрелок должен хорошо знать, что случилось много лет назад. И девушка, судя по разговору, который вы мне процитировали, знает. С огромной вероятностью именно она убила Клешкова и Захаркина. И сейчас охотится за Чачиным. А раз так, то постоянно за ним следит: надеется подловить удобный момент, чтобы его застрелить. Следит, сечете, Руслан? И, стало быть, ей отлично известны все его явки и пароли.
– Круто, – одобрил Руслан ход мысли детектива и указал на ноутбук, лежащий на столе. – Это комп Агаты, можете выйти в Сеть с него.
Сам он сел рядом, приставив табурет, и подсказал Алексею код. В соцсеть войти оказалось легче легкого: браузер услужливо проставил нужные знаки в нужные строчки.
На странице Агаты Скворцовой было не слишком много записей. Ни котиков, ни собачек, ни моды, ни рецептов – никакой мимишуры (так называла Александра интернетных «мими»). Девушка обсуждала дела музыкальные и время от времени ставила свои ролики с джазовыми композициями. Алексей немного послушал: пела Агата замечательно, он даже не ожидал, что настолько.
Поскольку писала она не слишком часто, ленту ее удалось прокрутить довольно быстро. По словам Руслана, разговор тот произошел около года назад – однако ни год, ни полтора, ни даже два назад подобного диалога на ее странице не обнаружилось.
Впрочем, было бы удивительно, если бы он оказался в открытом доступе.
Алексей принялся читать переписку в личном кабинете. Сообщений там было еще меньше, однако ни одно из них не касалось больной темы. Вот это уже было странно.
Руслан, сидевший рядом, повернул голову к Алексею Кисанову.
– Не понимаю. Агата ни в каких других соцсетях не участвует! Она их не любит и сюда тоже не зарегистрировалась бы, кабы ее преподаватель не настоял. Мол, нужно формировать свой фан-клуб уже сейчас… Где же она в таком случае общалась с той девушкой?
Подумав немножко, детектив снова защелкал мышкой.
– Возможно, Агата ее заблокировала…
Щелк-щелк, и черный список открылся. Там был только один ник – «Ластик». Детектив нажал на кнопку «разблокировать», однако ничего не произошло, переписка не появилась.
Алексей кликнул на профиль Ластика. К бесполому нику прилагался и абстрактный аватар: черная тень на сером фоне. В его ленте несколько перепечаток прогнозов погоды, несколько пейзажей. То есть ничего. Человек явно шифровался. Последняя публикация – пейзаж с заснеженными вершинами – датировалась тринадцатью месяцами назад.
Как же найти их переписку? Кис не был спецом по части соцсетей. Он тоже завел страницу ради рекламы сыщицкого бизнеса, однако занимался всем его ассистент и компаньон Игорь…
Детектив набрал номер, изложил Игорю проблему и некоторое время слушал, бегая по настройкам мышкой и издавая очень содержательные восклицания: «Да!», «А-а-а…», «Ага…».
Наконец инструкции были исчерпаны.
– Руслан, – повернулся к молодому человеку детектив, – нам нужно заглянуть в почту Агаты. У нее в настройках включены оповещения – значит, ей приходили письма от сайта с информацией о новых сообщениях. Причем, что для нас важно, с текстом самих сообщений! Сейчас это единственный шанс узнать, что писал ей Ластик.
– Писала`, как я понял…
– Посмотрим. Открывайте почтовый ящик.
Алексей прокрутил ленту с письмами – и ура, вот они, извещения о полученных сообщениях, пришедшие чуть больше года назад.
Ластик начала с грубости: «Ты, смотрю, живешь припеваючи, а? Песенки поешь! И это после того, что сделали с твоей матерью!»
По всей видимости, Агата непрошеному собеседнику не ответила, поскольку пару дней спустя от него пришло новое сообщение: «Молчишь? Совесть мучит?»
Прочитать ответы Агаты, если таковые были, не представлялось возможным: переписку на сайте она стерла, а в извещениях на почте цитировались только тексты полученных ею сообщений. Однако после первой двухдневной паузы они пошли одно за другим – видимо, Агата все же отвечала.
«Ты должна отомстить убийцам! А не песенки петь!»
Похоже, Агата написала что-то вроде: Кто вы? С какой стати мне мораль читаете? Потому что вскоре пришло новое сообщение:
«Я мораль не читаю. Просто не понимаю, как ты можешь жить с этим».
Дальше Агата, защищаясь от нападок, наверняка сказала что-то в таком роде: кто такие убийцы и почему они убийцы? Ведь столкновение с машиной – просто несчастный случай!
«С какой машиной?» – спрашивает Ластик.
Агата явно говорит о провале в памяти, об отсутствии воспоминаний. О смерти матери ей известно лишь со слов бабушки…
Ластик немедленно бросается в бой:
«Бабушка? Она тебе все наврала!»
Агата, видимо, потребовала выбирать выражения, поскольку Ластик извинилась:
«Ладно, не наврала, а сочинила. А я знаю, как все случилось! Я была там! Ты со мной разговаривала, это ты тоже не помнишь? Но я, я все видела и помню! Расскажу тебе, дай номер телефона, а то писать долго!»
«Я была». Точно, девушка. А еще точнее, та девочка, с которой Агата разговаривала в лесу. Она все видела своими глазами.
Судя по всему, Агата отказалась. И тут Ластик разражается обвинениями в трусости, малодушии – голову, мол, под крыло прячешь, правды знать не хочешь!
Это было последнее послание от Ластика. Переписка на этом прекратилась, поскольку Агата ее заблокировала. Ответила ли она на выпад, выяснить невозможно. Если да, то наверняка теми словами о различной чувствительности, которые запомнил Руслан.
Алексей знал, насколько Агата права. Все эти пробуждатели совести, которые жуткие сцены в книгах и фильмах оправдывают высокой миссией, сами пресловутой совестью не обладают. Совесть замешана на сочувствии, сочувствие – на сопереживании, сопереживание – на той самой чувствительности, при которой человек ощущает чужую боль почти как свою. Если бы пробуждатели совести подобной чувствительностью обладали – они попросту не смогли бы снимать свои жуткие сцены. Как говорил великий сказочник Евгений Шварц: «Стыдно убивать героев для того, чтобы растрогать холодных и расшевелить равнодушных».
Подобный зазор между «высокой» идеей и реальностью (и даже элементарной логикой) Алексея всегда поражал. Плод лицемерия? Или умственной недостаточности? Вот Ластик: она потрясена, возмущена, она в гневе из-за увиденной в лесу ужасной сцены. И жаждет наказать насильников. Однако наказать их тоже насилием! Так давайте разберемся: насилие (неважно, в какой форме) – это плохо? Дурно, аморально? Тогда никто не имеет права его совершать, в том числе во имя мщения. Или насилие не аморально, нет? Тогда почему за него надо наказывать? Тут ведь одно из двух, разве непонятно?
Непонятно, нет. Миллионам людей непонятно. И Ластику тоже.
Ладно, хорош отвлекаться от дела. Главное сейчас