в машине перед домом Руслана. На ней Андрей Борисович был снят вполоборота, глаза устремлены куда-то вдаль, лицо кажется одухотворенным – Алексей специально выбрал эту фотографию из множества других.

– Руслан, будьте добры, откройте фото Агаты.

Получив в руки телефон молодого человека, детектив пролистал несколько снимков и нашел тот, который запомнил с первого, вчерашнего просмотра: этот ракурс был наиболее выигрышным для сравнения. На нем Агата тоже смотрела вдаль, вполоборота к объективу. Рисунок скулы, губы, немного изогнувшиеся в легкой улыбке, висок и лоб – эти черты были так схожи у обоих, что мысль об их родстве напрашивалась сразу, несмотря на определенные различия.

Алексей протянул два телефона, показывая фотографии Анастасии Афанасьевне и Руслану.

Молодой человек присвистнул. Бабушка отвернулась, поджав губы.

– По крайней мере, вам больше не придется пить капли, – мягко произнес Кис. – Агата в безопасности. И скоро вернется, не сомневайтесь!

Хотел бы детектив сам не сомневаться. Отцы разные ведь бывают. Годы сыщицкой работы весьма обогатили его знаниями о темных сторонах души человеческой…

Однако Алексей велел своим сомнениям заткнуться. В отсутствие точных фактов необходимо делать ставку на наиболее вероятную догадку.

– Не сомневайтесь! – с нажимом повторил он.

* * *

Я надеялась, даже была уверена: Андрей Борисович отпустит меня сегодня. Он ведь ушел проверять, правду ли я сказала, – ну так проверит и отпустит!

Однако наступил вечер – спасибо моим часам, иначе бы в этом подвале без окон, c электрическим освещением сутки напролет, я не поняла, какое время на дворе. А Андрея Борисовича все не было.

Я слонялась по подвалу, не зная, чем себя занять. Даже петь не хотелось. Книги-фейки меня раздражали. Как можно ставить в библиотеку пустые, бутафорские корешки? Он что, никогда не читает?! Бабушке рассказать – не поверит. Библиотекарь с огромным стажем, бабулечка книги любила трепетно. Не только за содержание, за мысли и увлекательные истории – нет, она любила их даже физически. Гладить их упитанные тяжелые тельца, крепенькие переплеты; вдыхать запах бумаги и клея; ощущать шероховатость старых обложек. И мне эту любовь передала. Я не представляла своего досуга без книги…

Бабушка. Бабулечка. Бабульчик. Как ты там? Справляешься ли с тревогой?

Руслан, конечно, рядом, делает все, чтобы бабушку поддержать. Он знает, что роднее у меня человека нет. Да и вообще никого нет, кроме бабушки. И кроме него, Руслана. Он тоже стал родным.

Я пыталась представить, чем они сейчас занимаются, но рисовалась картина, от которой начинало ныть в животе: они сидят рядом на диване, спины прямые, напряженные, Руслан держит бабушкину руку. Я знала, такого быть не может, ибо Руслан действует. Куда-то звонит, ездит – ищет меня, одним словом. А бабульчик, скорее всего, в кровати, дремлет: выпила успокоительное, от него в сон клонит…

Как же передать им, что со мной все в порядке? Каким-нибудь телепатическим методом? Родные мои, ау-ау, слышите, я жива и здорова! И скоро, скоро вернусь к вам! Пожалуйста, не волнуйтесь!

Конечно, я расплакалась. Потом, устав от слез и беспокойства за своих любимых людей, легла на диван, прикрыла глаза и провалилась в странную, вязкую дрему. В ней бабушка пела «По ровненькой дорожке, по ровненькой дорожке – по кочкам, по кочкам…», но качал меня на коленях Андрей Борисович. А потом наступал момент «в ямку бух!» – и я летела куда-то в бездонное и ледяное.

Вынырнув из дремы, я все еще ощущала холод. Как жаль, что в людях я не разбираюсь! Наверное, я слишком мало провожу времени в компаниях. Проблем с общением у меня нет, я чувствую себя вполне непринужденно – просто музыка мне интереснее. И редкие, отдельные люди. Бабушка, Руслан. Обожаю посиделки с его мамой, Ириной Сергеевной. Точнее, просто Ириной, как она предложила ее называть. Помимо увлекательных, насыщенных разговоров, нечто неуловимое объединяет нас и всегда наполняет душу радостью, легкостью, теплом.

А подруги… Они славные, но… Собственно, проблема в общении у меня с ними есть: темы шмоток, моды, звезд, парней, блогерш и блогеров… что там еще? Мне эти темы неинтересны. Не получается поддерживать разговоры приятельниц. В итоге я им тоже неинтересна. Вроде бы мы дружим, но встречаемся редко… В результате опыт общения у меня маленький и в людях я совершенно не разбираюсь. И теперь мне никак не удается собрать разные черты Андрея Борисовича в единый портрет. На лице его мелькали совсем различные, противоречивые выражения: то простодушное, почти детское; то агрессивный оскал неконтролируемой… точнее, плохо контролируемой злости; то смешливое, то серьезно-сосредоточенное, со строгой вертикальной складкой между бровей. Что он за человек? Отчего кажется столь противоречивым?

Или не кажется, а такой и есть?

Я вспомнила мифологию, двуликого Януса. Одно его лицо смотрит в прошлое, другое в будущее. И я подумала: может, Андрей Борисович тоже так устроен? Не в смысле видения прошлого и будущего, как у Януса, разумеется, но что, если в его личности совместились два различных «Я»? Одно из прошлого, явно сурового (лучше сказать жестокого?), а другое из относительно недавней части жизни, благополучной и сытой, где необходимость бороться за выживание отпала и перестала калечить его натуру, от природы достаточно добрую.

Руслан надо мной бы посмеялся, наверное. Точнее, над моими потугами психологического анализа. Но мне казалось, я нащупала ответ. И он был для меня важен уже потому, что я находилась во власти этого человека. Вот и старалась сложить его портрет из разных геометрических фигурок, как в игре «Тетрис». Надо же было чем-то заполнить время, чтобы не рехнуться в этом странном подвале без окон, запертом тяжелой металлической дверью.

Тяжелой металлической дверью…

В памяти вдруг всплыло прочитанное где-то: в девяностых годах бандиты часто строили дома с подземными помещениями, так как боялись вооруженного нападения своих, так сказать, коллег по цеху. У этих людей смысл существования определялся материальными ценностями, и ради них они были готовы перерезать друг другу горло. Причем это не образно говоря, а в самом прямом смысле – то есть убить. Дикость такая, что поверить трудно. Наверное, у них имеется какой-то сбой в генах. Потому что нормальный человек должен любить жизнь, природу, искусство, а не денежные знаки, к тому же настолько, что готов за них убивать. Нормальный человек должен испытывать отвращение к любому роду насилия. Ведь каждый легко может на собственной шкуре ощутить: каково оно, насилие! И не причинять другому то, что невыносимо для него самого!

Бабушка однажды сказала: бандитами становятся только те, кто книг не читает. У таких людей воображение не развито, и они