– Вы хотите сказать, что он решил… Не может быть… Он решил, что киллер – Агата?!

Брови женщины взлетели от изумления, на лбу собрались складки.

– Видимо, с его точки зрения, она мстит за мать. Точно сказать не могу, я только предполагаю. Для точности факты нужны. За ними я к вам и приехал, за фактами. Прошу вас, постарайтесь вспомнить тот давний разговор с Лидой, когда она вернулась из леса после…

Мария покачала головой и ответила так же, как и Анастасия Афанасьевна:

– После случившегося Лида говорить не могла, только рыдала… И малышка, Агаточка, плакала все время. Бабушка ее утешала, старалась отвлечь, но ей не шибко удавалось. Представьте только: Лида колотится в рыданиях, малая подвывает, Анастасия Афанасьевна причитает и валерьянку капает… Куда мне было с расспросами лезть?

– Но все же Лида сказала о том, что ее изнасиловали. Как, какими словами, вспомните, пожалуйста. Что их было четверо? Или иначе?

– «Чачинские» на меня напали, – вот такими словами.

– Маша… Простите, Мария… Как ваше отчество?

– Зовите Машей, – махнула она рукой. – Все так зовут, я привыкла.

– Маша, Агату нужно срочно найти. Да, я предполагаю, что за ее исчезновением стоит Чачин. Но могу ошибаться. Очень важно узнать, участвовал ли он в изнасиловании. Если нет, то вряд ли он опасается киллера и, стало быть, незачем ему похищать Агату… Понимаете? Тогда надо ее искать в другом направлении. Но в каком? Подсказка может оказаться в тогдашних словах Лиды. Вспомните все, что она произнесла в тот день!

Маша кивнула и задумалась, уставившись в дощатую столешницу. Кис терпеливо ждал. Протекла пара минут. Наконец она подняла голову.

– Не могу ничего вспомнить. Простите.

– Давайте еще попробуем. Только сделаем иначе: больше не пытайтесь восстановить в памяти слова Лиды. Все, они уже не важны. Важно другое: вспомните, что вам представлялось, когда вы слушали ее? Мы ведь всегда представляем себе какие-то картины, иллюстрации к произнесенным словам… Закройте глаза, Маша, постарайтесь увидеть эти картины снова.

Мария послушно смежила веки, руки положила перед собой на стол, сплетя пальцы.

Детектив ждал.

– Вот какая картинка всплыла в памяти: когда парни на нее напали, Лида зубы сжала изо всех сил и молчала… Агаточка была неподалеку, землянику собирала, и Лида не хотела, чтобы доча повернулась на ее крик и увидела все это…

«Какое мужество, – подумал детектив. – Сама еще ребенком была, по сути. Однако уже настоящей матерью…»

– Ну вот! – произнес он вслух. – Видите, получается! Дальше, смотрите «кино» дальше!

Мария снова прикрыла глаза, даже зажмурилась от усердия.

– Там еще какая-то девочка незнакомая оказалась… У нас в лесу была такая поляна, «тарелка» ее назвали, потому что она выглядела как огромная глубокая тарелка, круглое углубление в земле, а по краю вроде земляного вала. Вроде бы с войны еще осталось, от бомбы. Ну вот, Агатка наверху была, на пригорке, там земляника хорошо всегда созревала, на солнышке. И туда девочка другая пришла, тоже собирать землянику, Агата с ней заговорила, и Лида обрадовалась… Ну, если слово такое можно применить, конечно… Она обрадовалась, что ребенок не на мать смотрит… Которую в это время… ну, вы знаете…

Мария умолкла, но глаз не открыла. Алексей ждал, в надежде, что ей удастся увидеть и другие кадры этого «кино».

– Еще вспомнилось: был момент, когда чужая девочка завизжала. Лида не сказала почему. Может, она неожиданно поняла, что происходит что-то страшное… И тогда Лида крикнула детям: мол, мы просто с друзьями играем…

– Девочки поверили?

– Не знаю. Но отошли куда-то, Лида перестала их видеть. Должно быть, поверили, детей легко обмануть… Господи, как жутко, как дико! Не люди – животные! Втроем напасть на девушку! – Маша открыла глаза и удивленно уставилась на детектива. – Погодите-ка… Втроем. Их было трое, Лида сказала! А Чачин… Он в сторонке стоял. Тоже на пригорке, только не там, где Агаточка… Все видел, но банду свою не остановил. Это Лиду ранило больше всего… Да-да, теперь я вспомнила ее слова, точно! Лидочка была в Андрюшку Чачина влюблена с детства, лет с двенадцати, и ей было обидно, больно, что он ее не защитил, понимаете? Хотя чего она от него ждала-то! – неожиданно яростно воскликнула Маша. – Они же все обдолбались, ничего не соображали. Тогда все «крутые» наркотой увлекались, чтобы еще круче быть… Козлищи тупые!

И Маша покачала головой со скорбным осуждением.

– А как же его отец? Он в те годы в милиции работал, заместитель начальника районного отделения, насколько мне известно. Неужто не сумел сына и его компанию приструнить?

– Андрюшка в деревне с матерью жил, а отец в городе. Вроде из-за работы, но все знали, что у него любовница. Сыном он мало интересовался. Хотя армию Андрей с дружками отслужили у него в милиции. Им даже не пришлось из дома уезжать никуда. Бандиты-милиционеры, смех и грех. Хотя в детстве они все четверо неплохие парни были, просто время их катком переехало, переломало…

– Лида была влюблена в Чачина, вы сказали… А он? В Лиду не был влюблен?

– Ой что вы, тогда они таких крутых из себя строили, любовь-морковь им не по чину. На нас они смотрели с презрением.

– Однако в юности… Маша, извините за этот вопрос, не хотелось быть бестактным, но придется… В юности вы с Лидой и другими девушками, как я понял, имели близкие отношения с этими парнями? Физические, я имею в виду.

Маша покраснела так, что на глазах выступили слезы. Отвернув голову, она неопределенно пожала плечами. Однако детектив понял этот жест как подтверждение.

– Маленькие мы были, дурищи, мозги зеленые, как яблоки в июне… Теперь-то взрослые стали… Поспели, – усмехнулась она.

– Как на Яблочный Спас? – поддержал сравнение Кис.

Этот праздник прошел уже пару недель назад, но забыть о нем невозможно: всю Москву заполонили яркие, разноцветные глянцевые шарики яблок.

– Точно, – усмехнулась Маша. – А как поспели мозги, так и стало понятно, что их тогда нам, девчонкам пятнадцатилетним, знатно запудрили, чтоб мы согласились на… на все это. Казалось модным, веяло свободой, вроде так правильно, на Западе все так делают – а на Западе вроде знают лучше нашего! Парни говорили «группен секс»… звучало по-немецки, что ли… И еще про «шведскую семью» нам впаривали… Но, знаете, если уж по справедливости, пацанов в этом винить трудно, они тогда едва старше нас были и такими же безмозглыми. Теперь, поди, все женаты, детей народили, внуки есть. Интересно, стыдно им, когда вспоминают? Или они не вспоминают?.. Ой-ёй, их