Шрифт:
Закладка:
И тут же возник у меня в руке; морщась от боли, я вскочил на ноги — и вонзил его Михаилу в плечо.
— Слишком близко! — сообщил я. — Не сокращай дистанцию в бою!
— Не учи меня, мальчишка!! — взревел тот, отшвыривая меня раненой рукой; вокруг Михаила вновь засияло золотое защитное поле, и меня откинуло к стене. Чёрт, он и правда сильный! С потолка опять что-то посыпалось, я попытался встать, но чувствовал себя так, будто у меня что-то сломано. И на этот раз боль не уходила.
— Что? — осведомился Михаил. — Заживлялка не работает, пацан?
А он прав; как будто Рассинхрон ослабевал, возвращая меня в уязвимое, смертное состояние.
Быстро, без замаха, выбросив руку вперёд, я швырнул серп — прямо в него. На этот раз Михаил даже поле создавать не стал — лишь уклонился, причём совершенно играючи.
— И это бросок? — хмыкнул он. — Увернётся даже черепаха…
А затем клинок прошил его затылок, выйдя спереди.
Опираясь на стену, я встал; боль отступала, хоть и не до конца.
Ага. Я специально швырнул его так, чтобы уклониться было легко. Ведь именно благодаря твоему уклонению серп смог отрикошетить от стены и попасть в тебя сзади!
Михаил хотел сказать что-то ещё; рука с пистолетом дёрнулась в мою сторону…
— Не-а, — заметил я, шагая вперёд и вынимая пистолет у него из руки. — Во-первых, тебе он уже ни к чему. А во-вторых, это мой законный трофей. Крутой потусторонний пистолет, говоришь?..
Впрочем, радоваться новой игрушке времени не было. Когда Башня разберётся с тем, что приготовил для неё Аббадон — а она разберётся, рано или поздно — она наверняка заметит окончательную смерть кучи Пустых там, наверху. И явится сюда, поняв, что к чему. Защитная система бункера задержит их на какое-то время, но ненадолго. А даже если нет, в Башне всё равно узнают о смерти Михаила и станут разыскивать его душу, чтобы та ответила им на все вопросы.
С мерзким звуком я выдернул серп из затылка Михаила — и, перевернув ещё дышащее тело, приставил лезвие к его груди. Нельзя давать Башне такую ценную информацию.
Пора вырезать душу Михаила, как научил меня Аббадон.
Глава 14
Солнце светило вовсю.
Это было последнее солнце октября — тридцать первое число подкралось совершенно незаметно, завтра ноябрь! — и оно старалось вовсю, освещая сегодняшний день, будто не желая омрачать его тучами и дождями.
А день-то и впрямь был чудесный. Ни тебе погонь, ни мистических визитёров, ни монстров и ловушек — ничего такого, что могло бы заставить меня сорваться с места и бегать, спасая свою жизнь! Я уже забыл за неделю, что жизнь может быть… такой.
Отдел? Какой Отдел? В пятницу днём был убит глава городского Отдела, Михаил Роговой; таинственно и загадочно убит в своём бункере, и все записи с камер бесследно исчезли. Повезло, что Валентин Альтов был в это время в городе и тут же взял на себя управление поднявшейся суматохой, не давая работе Отдела рассыпаться из-за паники и изумления.
Башня? Какая Башня? Смерть, правда, так и не сказал, что именно он сделал; на мои расспросы он лишь ответил, что «послал им приветик», и теперь им придётся какое-то время не контактировать с миром живых. Не вечно, увы, но несколько дней у нас точно есть.
Демоны, призраки, живые мудаки — никому не было до меня дела. Если не это называется свободой, то я даже не знаю, что тогда ей называется!
Единственной проблемой была… скука?
Всю субботу я проторчал в Цитадели, играя с Каспером в приставку, пока Смерть и Альтов занимались делами. И проводить всё воскресенье там же мне сильно не хотелось. Тем более, воскресенье, приходящееся на Хэллоуин.
…когда-то, до моего рождения, до Прорыва, Хэллоуин был просто праздником. Более того — как мне говорили, в нашей стране от почти не прижился; его то пытались запретить как вредоносный, то просто не замечали.
Прорыв изменил всё — в том числе и это. Профессиональный праздник охотников на нежить, ё-моё! Все, от матёрых ветеранов вроде Альтова до новичков-студентов вроде меня, считали этой день и эту ночь своими. А старые поверья о том, что в эту ночь нежить может выходить в мир живых…
Пффф! В наше время она может делать это каждый день!
В общем, провести ещё сегодняшний день в Цитадели решительно не хотелось — о чём я и заявил Смерти.
Тот пожал плечами.
— Хочешь отправиться на Хэллоуинский Фестиваль? Не слишком ли беззаботно для того, кто только позавчера убил главу Отдела, а до этого убегал от спецназа Башни?
— И что? — возразил я. — Я ведь победил Михаила и успешно ушёл от спецназа.
— Потому что ты понимал серьёзность ситуации, был наготове, применял мозг. Сейчас же ты хочешь расслабиться, развеяться, а значит, тебя будет легко застать врасплох.
Я усмехнулся.
— Если так рассуждать, то мне нужно запереться в Цитадели навечно, выходя оттуда только тогда, когда у тебя для меня появляется очередное «задание».
— Вовсе нет, — возразил Аббадон. — Ты ведь уже завтра собираешься в Немёртвый.
Я закатил глаза.
— Знаешь, в каком-то смысле, Альтов прав — ты действительно не понимаешь, что такое жизнь. Может, забыл за двадцать лет в клетке, а может, никогда особо и не понимал.
— Я понимаю! — возмутился Смерть. — И знаю, о чём ты. Жизнь полна маленьких приятных мелочей, многие из них недоступны мёртвым, и ты хочешь насладиться ими по полной, пока жив…
— Знаешь, — рассмеялся я. — Теоретически. Даже пробовал отдельные из этих маленьких мелочей, вроде вина, чипсов или игр на приставке. Но всё равно не очень-то понимаешь, если честно. Может, тебе пойти со мной?
— Мммм… давай как-нибудь в другой раз, ученик, — стушевался Аббадон. — У меня ещё много дел; нужно припрятать душу Михаила так, чтобы никто её не нашёл. То, что он ничего не рассказал мне, не значит, что ему не развяжут язык демоны, если он попадёт к ним…
Ладно-ладно, как хочешь. Хэллоуинский Фестиваль вообще-то только раз в году, но, с другой стороны, что для Смерти время?
Так что на фестиваль
