правил. Это было странно и глупо. Но это сработало. За долю секунды до того, как он влетел в ряды пиратов, ему вдруг стало ясно, что все они одеты в легкие скафандры. Поэтому его железные кулаки легко сшибали противников с ног, ломая носы и ребра.

Еще несколько лучей бессильно прошипели в воздухе, но подбежавшие следом за Мишей бойцы ответили огнем из штурмовых винтовок, и вскоре все стихло. Лежавшие вповалку фигуры в легких скафандрах начали упаковывать, стягивая руки за спиной металлопластиковыми стяжками, которыми упаковывался груз. Разорвать такую стяжку было проблематично, на разрыв они выдерживали усилие в полтонны.

Отдышавшийся после драки боцман, протолкавшись к Мише, постучал стволом винтовки по его шлему и, указывая рукой на пленных, спросил:

– Это что было? Особо экзотический способ самоубийства?

– Просто я вдруг понял, что они все в легких скафандрах, а значит, противостоять мне в рукопашной не смогут. К тому же не хотелось стрелять, а в толпе они побоятся в своих попасть. Яхта-то считай целенькая. Может, еще хозяева живы, – смущенно ответил Миша, разведя руками. – А вообще, с этим налетом больше вопросов, чем понятного.

– Да уж, странностей много, – помолчав, кивнул боцман. – Ну, пошли, посмотрим, из-за чего столько шума и проблем.

Убедившись, что все уцелевшие пираты находятся под надежной охраной, Миша первым делом отправился в ходовую рубку, попутно размышляя обо всех странностях, свидетелем которых они стали. Прежде всего, его удивляла малочисленность экипажа и абордажной команды. Конечно, после долгих лет противостояния со всеми государствами обитаемой галактики пополнять экипажи было проблематично, но даже при этом тех, кого они уничтожили и захватили, едва хватало на пилотирование и обслуживание сторожевого катера.

В рубке никого не оказалось. Судя по всему, пираты планировали увести яхту с собой и поэтому старались не портить ценное имущество. Пройдясь по всем каютам и подсобным помещениям, они с боцманом добрались до грузового трюма, где обнаружили экипаж и пассажиров яхты. Капитан и пять матросов были сильно избиты и лежали прямо на палубе, прикованные к скобам для крепления груза. Пассажиров загнали в пустой контейнер, где и заперли всех вместе.

Взяв пистолет на изготовку, Миша жестом указал боцману на засов, встав сбоку от двери. Железный засов скрипнул, дверь распахнулась, и из темного нутра контейнера послышался старческий, чуть дребезжащий голос:

– Ой-вей, ежели ви пришли требовать с нас еще что-то, то убейте сразу. Ми и так отдали вам все, что имели.

От удивления Миша опустил пистолет. Такой говор он слышал, только просматривая старинные фильмы еще во времена своей учебы.

– Выходите, вы свободны, – крикнул он в распахнутую дверь контейнера.

Послышались медленные, шаркающие шаги. На палубу вышел очень-очень старый человек, одетый в широкие черные штаны, длинный черный пиджак, отдаленно напоминавший френч, и широкополую шляпу, из-под которой от висков спускались совершенно седые длинные пряди. От удивления Миша прикрыл глаза и потряс головой.

– Вы кто? – растерянно спросил он, глядя на старика и не веря своим глазам.

– А ви кто? – ответил старик вопросом на вопрос.

– Мы – экипаж рудовоза. Увидели нападение пиратов и решили атаковать. А теперь, может быть, вы все-таки представитесь.

– Моше Бен-Лагин, раввин из города Зиона, что на планете Израиль, – приподняв шляпу, ответил старик.

– Хренасе, пельмень, – охнул Миша, от удивления перейдя на родной язык.

– Юноша, ежели ви скажете мине, шо ви таки русский, я не поверю своим ушам, – быстро сказал старик, буквально подскочив на месте.

– Скажу, – с улыбкой кивнул Миша. – Лично я русский.

– Шлема!!! – завопил старик, заглядывая в контейнер. – Шлема, ты таки не поверишь, но этот юноша русский. Клянусь Торой и Стеной плача, в это невозможно поверить, но это правда. Выходите, бикицер, вас не тронут.

Из контейнера медленно и настороженно начали выходить дети, женщины и несколько мужчин средних лет. Мужчин явно избили, а женщины вздрагивали от любого резкого звука или движения. Судя по одежде, насилия они избежали только волею случая. Пираты не хотели терять времени и отложили развлечения до более спокойных для них мест. На закованного в тяжелый скафандр Мишу уставились полтора десятка настороженных глаз.

Убрав пистолет, Миша откинул забрало шлема и, улыбнувшись, преувеличенно бодро сказал:

– Все, дамы и господа. Ваши мытарства закончились. Вы можете вернуться в свои каюты и привести себя в порядок. Мне нужно только одно. Чтобы пара человек от вас под запись рассказала, что с вами случилось. Это требуется для следствия. Выжившие пираты будут переданы в ближайшем порту правоохранительным органам.

– Не беспокойтесь, юноша. Моше Бен-Лагин хоть и стар, но его имя еще помнят во всех синагогах обитаемого мира. Я сам вам все расскажу и принесу присягу на Торе, чтобы никто не посмел сомневаться в том, что весь отбитый у пиратов гешефт ваш приз, – сказал старый раввин по-русски.

– Слушаю вас и не могу поверить, что слышу этот говор вживую, – усмехнулся Миша. – Ведь так говорили в одном южном городе еще на старой Терре.

– На Земле, юноша. На Земле. И назывался этот город Одесса, – наставительно ответил раввин, для убедительности подняв указательный палец. – Мои предки ушли из этого города, отправившись искать лучшей доли среди звезд. Но они не забыли, откуда ушли, и научили меня говорить так, как говорили сами. Это один из языков моих предков, и я храню его как память о них. А теперь позвольте этим детям пойти помыться.

– Конечно, – кивнул Миша, быстро отступая в сторону.

Боцман уже успел расковать экипаж, и матросы, подчиняясь команде капитана, разбежались по своим местам, проверяя и осматривая яхту. Миша следом за капитаном и старым раввином поднялся в ходовую рубку и, прислонившись к переборке, принялся ждать, когда капитан переведет бортовой компьютер в режим записи. Раввин тяжело уселся в кресло капитана и, вздохнув, тихо сказал:

– Жаль, что моя Сарочка не дожила до этого момента. Второй раз русский солдат спасает нашу семью. Наверное, это судьба.

– Второй раз? – удивленно переспросил Миша. – А первый когда был. Если не очень давно, то об этом тоже следует сообщить.

– Ох, молодой человек, это было, когда ваш почтенный батюшка еще не встретил вашу почтенную матушку. Моше Бен-Лагин так стар, что и сам не верит, что столько лет прожил на этом свете, – вздохнул раввин.

– И сколько же вам лет? – не удержался от вопроса Миша.

– В этом году будет ровно двести, молодой человек. Я перестал принимать фиксаторы возраста в тот день, когда от нас ушла моя Сарочка. Для ортодоксального раввина покончить с жизнью недопустимо, но и смысла продлевать свое существование я не видел. А теперь помолчите немного. Я должен собраться