Шрифт:
Закладка:
— Нас все меньше и меньше, — однажды с грустью сказала Беляна Нашему Соседу. — Идут повальные аресты.
Они возвращались с тайной сходки, где обсуждали со своими единомышленниками, как и где развешивать листовки, разоблачавшие замыслы и дела Капрала.
Собирались обычно поздней ночью в порту. На дальнем причале, где некогда швартовались торговые суда, теперь было пусто, ржавели кнехты. Перед бетонным молом на мертвых якорях стояла позабытая всеми старая самоходная баржа. В ее трюмах еще хранился запах апельсинов: когда-то она ходила в теплые южные края; в каюте капитана, где прежде все блестело надраенной медью и свежей эмалью и висела клетка с веселым попугаем, который вслед за капитаном картаво кричал: «Отдать шваррртовы!», царило запустение.
Осторожно пробирались по гулкой, грязной палубе к люку, по сходням спускались в тесный кубрик и тут при свете «летучей мыши» обсуждали события, происходившие в городе, вырабатывали планы всяческого сопротивления Капралу. Особенно любили темные безлунные ночи, когда фигуры людей не отбрасывали теней, сливались с черной водой зыбкого моря, с палубными надстройками. Сидя в кубрике, слушали, как размеренно и глухо, ослабев у мола, волны били в ржавые борта отслужившей свое баржи…
— А знаешь, что мне пришло на ум? — вдруг сказала Беляна.
— Что? — спросил Наш Сосед.
— Как можно опознать эти ничтожества, которые создал мой отец.
— Как?
— Ведь он сотворил их по точнейшим эскизам.
— Верно! — шепотом воскликнул Наш Сосед. — Как же это мы раньше не подумали! А где эскизы?
— У отца в мастерской.
— Надо снять с них много копий, расклеить по городу с обращением к народу: вот, мол, кто такой Капрал и его шайка, — возбужденно сказал Наш Сосед, обрадованный сообразительностью своей подруги.
— Да, да! Это будет здорово! Идем быстрей!
И они заспешили вдоль портовых пакгаузов к тайному пролому в кирпичной стене, ограждавшей порт.
Но коварная и изворотливая кукла по имени Капрал была вызвана к жизни не дураком: Капрал давно учел, что Наш Сосед, Умелец и его дочь Беляна — единственные, кто в какой-то мере знают тайну появления на свет всех кукол и его в том числе. И мысль, пришедшая в голову Беляне и Нашему Соседу, на час раньше осенила Капрала, осенила в те специально выделенные им минуты, которые он называл «Размышления о врагах».
Тотчас же последовал приказ: обыскать дом Умельца, эскизы отобрать и сжечь в присутствии Капрала. Умельцу пригрозить, чтобы держал язык за зубами, а дочь и жениха ее изловить и упрятать в самый глубокий тюремный подвал, туда, где содержатся в одиночках все, кто представлял для Капрала хоть малейшую опасность…
Машина с жандармами понеслась по ночным улицам города, погруженного в темень страха.
Беляна и Наш Сосед приближались к дому Умельца со стороны реки и огородов — так было безопасней. Они подошли уже почти совсем близко, когда Беляна увидела, что в окнах горит свет, а за занавесками мечутся какие-то тени, кто-то с зажженным фонариком направился в мастерскую и вскоре вышел оттуда. Беляне даже показалось, что в свете фонаря она различила силуэт отца.
— У нас обыск, — тихо сказала она.
— Похоже, — шепнул Наш Сосед.
Притаившись за кустами сирени, они ждали, что будет дальше. В ночной тишине отчетливо были слышны шаги жандармов, выходивших из дома, голоса.
«Об этих эскизах помалкивай. Ты их и в глаза не видел. Понял, старый дурак?» — произнес кто-то.
«Как ты со мной разговариваешь, щенок? Я — Умелец!» — узнала Беляна голос отца.
«Заткнись! Ты когда-то был умельцем. А сейчас умельцы мы», — рявкнул тот же человек.
Остальные захохотали.
«Дай ему по морде, Затвор. Что-то больно разговорчив», — предложил кто-то.
«Успеется, — ответил Затвор. — Слушай, старый дурак, где твоя дочь?»
«Уехала в деревню к тетке, — солгал Умелец, смекнув, что дело неладно. — А оттуда собиралась к какой-то подруге на ферму».
Наш Сосед держал Беляну за руку и чувствовал, как ее бьет озноб.
«А дружок ее, этот лекарь, где? Неужто не появлялся?» — спросил Затвор.
«С тех пор, как дочь уехала, словно сгинул», — ответил Умелец.
«Если кто из них появится, сразу же сообщи нам. А будешь темнить, повесим за ноги на этом столбе. Понял, старый дурак?» — пригрозил Затвор.
«Как не понять», — сказал Умелец.
«Пошли отсюда, ребята. Полдела сделано, эскизы у нас», — скомандовал Затвор.
Они вышли на улицу. Взревел мотор машины — и снова наступила тишина. Дверь в доме хлопнула, и вскоре свет в окнах погас.
— Нам нельзя туда, — сказал Наш Сосед, понимая, что Беляна рвется к отцу. — Там может быть засада.
— Отец… Что же нам делать? — голос ее дрожал. — Куда деваться?
— Нас разыскивают, понимаешь? Хотят схватить.
— Понимаю…
— Мы должны найти безопасное место, чтобы не только отсиживаться, но и действовать. Отцу как-нибудь дадим знать, что мы живы… Я знаю одно место. Старый маяк, за городской свалкой. Туда даже тропинки заросли бурьяном.
— Это километрах в двадцати от города?
— Да. Пока не рассвело, надо успеть добраться. Там нас никто искать не станет…
Свернув с шоссе, Беляна и Наш Сосед пошли полевой дорогой. Город уже остался позади. В пожухлой траве трещали цикады. Теплый ветер, прежде дувший из степи, ослабел, сменился солоноватым свежаком, дышавшим откуда-то из темноты, где слева от дороги простиралось невидимое море. Справа едва виднелись домишки на улице Пыль Столбом, обреченные на снос, но о них городские власти давно забыли, развалюхи эти стояли заколоченные, люди их покинули много месяцев назад, и только мыши иногда забредали сюда, но, порыскав и ничего не найдя, убегали прочь. Лишь в самой крайней хибаре, там, где уже начиналось поле, иногда по вечерам светился огонек: в ней обитал Пустой. Большую часть времени он спал, не зная да и не интересуясь, что происходит в окружающем его мире. В городе бывал очень редко. От одних там слышал разговоры, что когда Капрал завоюет Город Веселых Людей, жизнь станет лучше; от других — что лучше будет, если Капрал не станет воевать. Лежа в своей хибаре на деревянной лавке, Пустой ворочал в голове тяжелые и медленные, как жернова, мыслишки: «Завоюет, будет лучше. Не завоюет — тоже будет лучше. Вот глупцы! Кто же знает, что такое лучше? Никто. Надо держаться от всего в стороне», — сделал он для
