Она потерла переносицу под очками.

— Это безумие.

— У меня нет времени, чтобы тратить его на убеждения тебя. — Я скрестил руки на груди. — Мы и так знаем, что тебе это нравится. Перестань притворяться.

— Я не притворяюсь. И не в этом суть. Ты застаешь меня врасплох. Я даже не возбуждена.

Я сделал шаг к ней. Потом еще один. Я продолжал приближаться, пока мы не оказались на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Еще один шаг, и ее сиськи коснутся моей груди. — Я не могу перестать думать о твоей сладкой киске. Я хочу снова тереть тебя по всему своему рту и пробовать на вкус несколько дней.

Она слегка покачнулась на ногах, а ее ладонь легла мне на грудь, словно пытаясь удержать равновесие.

— Как ты можешь такое говорить? Ты самый прямолинейный человек, которого я когда-либо встречала.

— Я не тот мужчина, который будет давать тебе красивые слова и неоднозначные сигналы. Но я тот мужчина, который позволит тебе тереться своей киской о лицо в любое время, когда тебе захочется.

— Джакомо, — выдохнула она, и мне понравилось звучание моего имени на ее губах. — Что мы делаем?

Я не мог сказать ей, почему я настаивал на том, чтобы делать это каждый день.

— Мы женаты. Ты бы предпочла, чтобы я делал это с другой женщиной? — Я бы не стал, но Эмма не знала бы этого.

— Нет! — Ее пальцы сжались на моей рубашке, словно она держала меня. — Но разве ты не слышал о прелюдии?

Я чуть не рассмеялся.

— У меня нет времени на свечи и поцелуи на заднем сиденье машины. Если я хочу трахаться, я трахаюсь. И прямо сейчас я хочу трахнуть твою киску своим языком. — Я сильно шлепнул ее по заднице. — Ложись на кровать, жена.

Она закрыла глаза и закусила губу. Было видно, что она колеблется. Я решил ее подтолкнуть.

Наклонившись, я сказал ей на ухо:

— Когда ты кончишь, я подрочу и позволю тебе снова посмотреть.

Из ее рта вырвался дрожащий вздох. Ничего не говоря, она отступила назад и расстегнула шорты. Мой член дернулся, мои яйца уже напряглись. Madre di dio (Матерь Божья), эта девушка. Я не любил ничего больше, чем развращать ее. Убеждать ее игнорировать все ее чопорные и правильные инстинкты, чтобы сделать то, что я хочу.

Ее шорты упали на пол, и она скинула их. Когда она начала забираться на кровать, я сказал:

— Трусики тоже.

Она замерла, но только на секунду. Быстрым движением она стянула с себя трусики, оставив ее голой ниже талии. Cazzo (Ебать), она была горяча. Кремовая кожа с оттенком оливкового. Темные лобковые волосы покрывали ее холмик. Гладкие ноги. Высокая, упругая задница.

Мне вдруг захотелось увидеть ее всю.

— Сними рубашку и бюстгальтер.

Она плюхнулась на спину.

— Зачем?

Постоянные вопросы. Я заполз на кровать и устроился между ее бедер. Ее киска блестела, опухшие губы выглядывали и умоляли о моем языке.

— Потому что я так сказал.

— Ощущение странное — быть голой, когда ты полностью одет.

Я сорвал с себя футболку и бросил ее на землю. — Лучше?

Она сняла рубашку и бюстгальтер, ее взгляд все время был прикован к моей груди. Ей нравились татуировки? Мое тело было покрыто ими. Было время, когда я проводил больше дней около чернильного пистолета, чем вокруг настоящего оружия.

— Ты прекрасен, — сказала она.

— Я люблю твои сиськи, — сказал я, наклоняясь, чтобы взять один твердый сосок в рот. Я сосал изо всех сил, и ее пальцы зарылись в мои волосы. Если бы у меня сегодня не было встречи, я бы провел следующие двенадцать часов, исследуя каждый дюйм ее тела.

Отстранившись, я растянулся на животе между ее бедер.

— Ложись на спину.

— Но разве ты не хочешь…?

Я заставил ее замолчать, долго лизнув ее складки. Черт, да. Это было то, чего я хотел, ее запах в моем носу и в моей голове. Я опустил язык ниже, чтобы получить больше. Она была острой и сладкой, и такой чертовски мокрой. Почему она притворилась, будто не хочет этого?

Я пожирал ее, как одержимый. Я лизал и сосал, и наслаждался каждым ее вздохом и звуком. Когда я чувствовал, что она слишком близко, я ослаблял хватку, растягивая ее как можно дольше. Мой член упирался в молнию, кожа натянулась так туго, что было больно. Я вдавил бедра в матрас, шарик моего пирсинга впивался в головку. Это был лучший вид пытки.

— О, боже. Джакомо, пожалуйста. — Ее рука легла мне на затылок, чтобы удержать меня на месте. — Я больше не могу.

Я застонал и втянул ее клитор в рот, мои губы впились в плоть. Она издала сдавленный стон.

— Используй палец! — закричала она. — Пожалуйста, мне это нужно.

Я едва мог поверить своим ушам. Моя смелая маленькая девственница, умоляющая о пальце в ее киске?

Я все еще колебался. Она что-то туда вставляла раньше? Я не хотел причинять ей боль.

— Все в порядке, — пропыхтела она, явно почувствовав мои колебания. — Я уже пользовалась там вибраторами.

Мой член заплакал от одной только мысли об этом, как бы мне хотелось увидеть ее киску, растянутую вокруг силиконового члена.

Я отпустил ее клитор и просунул мизинец в ее влажность. Я покрыл кожу её соками, чтобы облегчить путь внутрь. Затем я положил кончик мизинца на ее вход.

— Готова?

Глаза Эммы были остекленевшими, дикими, когда она посмотрела на меня сверху вниз.

— Да, пожалуйста.

Я медленно вошел, наблюдая, как тугое тепло окутало мой палец. Гладкие бархатные стены втянули меня внутрь, стенки, которые ни один мужчина не чувствовал прежде. Я кончу, если не перестану думать об этом.

Эмма. Сосредоточься на Эмме.

Вместо этого я перевел взгляд на нее. Ее веки затрепетали, ее рот обмяк от удовольствия. — Вот и все, — пропел я. — Тебе нравится эта полнота, не так ли? Тебе нужно чувствовать себя растянутой. Не волнуйся, я собираюсь наполнить тебя, bambina (малышка).

— О, боже. Я так близко. — Ее спина выгнулась, мышцы напряглись. — Не останавливайся.

Я продолжал, нежно проникая в нее. Даже с моим самым маленьким пальцем, это было тесно. Я не мог представить, как эта уютная киска сжимает мой член. Я, наверное, умер бы от чистого блаженства. Я качал рукой, погружаясь глубже с каждым разом, пока мой мизинец не оказался полностью в ней.

— Вот и все. Тебе это нравится, не так ли?

— Да, да, да. — Она била головой по подушке, ее пальцы сжимали