Руна вела свой старый верный «Фольксваген Поло» по шоссе Т-13. В этот ранний час из Нивенштадта в Гронтвик направлялось не так много машин, а вот по встречной полосе поток автомобилей оказалось более плотным: жители пригородов спешили на работу в мегаполис. По сторонам от трассы сплошной стеной тянулись деревья, словно безмолвные наблюдатели, следившие за бесконечным движением на дороге.

Справа от Руны на пассажирском месте сидел Филип Куверт. Она успела хорошо его рассмотреть еще в аэропорту, когда встретила возле информационной стойки. Филип Куверт имел статный, если не сказать импозантный вид: высокий, плечистый, с ровной осанкой, он был одет в деловой костюм из дорогой ткани, который дополняли столь же дорогие ботинки и ремень из коричневой кожи, а также галстук со стильным абстрактным узором – наверняка подарок жены на день рождения или Рождество.

Руне даже стало немного неловко, когда она подошла к Куверту в аэропорту и, показав удостоверение, представилась агентом Департамента Противодействия. Надо было отдать должное Куверту: увидев перед собой худенькую девчонку с ссадинами и лейкопластырями на лице, он попытался скрыть удивление и сделал вид, будто юный возраст и побитый вид агентессы Департамента не сильно его смущает.

Руна помнила, что Филип Куверт являлся личным советником Виктора Дерлига – одиозного магната, имя которого не сходило с газетных полос и новостных сайтов. Дерлиг сколотил баснословное состояние в молодом возрасте, но, очевидно, несмотря на незаурядные способности к зарабатыванию денег, даже такому вундеркинду, как он, иногда (а может быть и всегда?) требовались советы солидных людей со строгими голосами и суровыми взглядами. Именно таким человеком и был Филип Куверт.

Руна мельком взглянула на него в зеркало заднего вида. Он сидел ровно, расправив плечи и устремив взор на дорогу. Казалось, Филип Куверт своим видом олицетворял саму невозмутимость – если бы не вздутые желваки, нервно сомкнуты губы и сжатые кулаки, которые словно были готовы нанести удар невидимому врагу.

Вдруг Куверт шумно вздохнул и отвел взгляд от дороги, как будто ее созерцание доставляло ему физическую – или психологическую? – боль.

– Вот здесь все случилось, – тихо проговорил он.

Руна поняла, что он имел в виду. На шоссе Т-13, соединявшем Нивенштадт с северо-западными пригородами, в том числе с Гронтвиком, произошла та самая трагедия: внедорожник Филипа Куверта сбил насмерть Андерса и Кристину Нурми и покалечил их дочь Тарью, которая теперь отчаянно мстила за смерть родителей.

– Каждый раз, когда я здесь проезжаю, сердце словно останавливается, – едва слышно добавил Куверт. – Мы с женой даже думали продать особняк в Гронтвике, чтобы больше не ездить по этому шоссе, но дочь слишком любит наш загородный дом.

«Жена», «дочь»… Руна мысленно повторила эти слова, стараясь скрыть горькую ухмылку: у Филипа Куверта по-прежнему была семья, а вот у Тарьи Нурми не осталось никого. И те чувства, которые испытывала девушка, оставшаяся сиротой, были хорошо знакомы самой Руне…

– Тарья считает, что вы были пьяны, когда сбили ее родителей, – сухим тоном сказала Руна: с одной стороны – чтобы задеть Филипа Куверта, который по непонятной причине был ей неприятен, с другой стороны – чтобы самой отвлечься от тяжелых воспоминаний, вызванных ассоциациями с судьбой Тарьи Нурми.

– Это неправда. – Куверт метнул на Руну недовольный взгляд, а в его голосе появились нотки возмущения. – Мне очень жаль эту девочку, но во время суда она только и занималась тем, что клеветала на меня! Я был абсолютно трезв за рулем, и этот факт подтвердило медицинское освидетельствование!

– Тарья утверждала, что вы пошатывались, когда вышли из машины, и говорили по телефону заплетающимся языком, – не унималась Руна. Она посмотрела на Куверта, отметив с внутренним удовольствием, как неприятно исказилось его самодовольное лицо. Вне всяких сомнений Филип Куверт по-прежнему болезненно воспринимал обвинения в пьяном наезде.

– Я пошатывался и говорил заплетающимся языком, потому что находился в стрессе, – отчеканил он, вернув взгляд на шоссе.

– Именно так вы и сказали на суде. – Руна демонстративно пожала плечами, давая понять, что лично она не особенно верит его словам.

– Я не понимаю, на чьей вы стороне? – в голосе Куверта прозвучала едва скрытая злость: несмотря на кажущуюся внешнюю невозмутимость, он явно с большим трудом контролировал негативные эмоции.

– Я на стороне истины.

Она хотела добавить, что привычка сомневаться в фактах, каким бы достоверными они ни казались, является неотъемлемым профессиональным качеством любого агента Департамента Противодействия, но ее внимание отвлекли полицейский внедорожник и автомобиль скорой помощи, стоявшие на обочине впереди по ходу движения.

Проезжая мимо машин, Руна замедлила скорость, чтобы получше рассмотреть, что творилось на обочине. В этот самый момент врачи скорой помощи осторожно вытаскивали из фургона «Скания», врезавшегося в фонарный столб, окровавленного мужчину лет сорока. Похоже, он был жив: во всяком случае на это указывала та осторожность, с которой врачи укладывали его на носилки. Рядом стояли двое полицейских: один из них переговаривался с кем-то по рации, а второй заполнял протокол о происшествии. Руна решила не останавливаться и ехать дальше: полиция и медики держали ситуацию под контролем, и помощь агента Департамента была бы здесь лишней.

– Интересно, как он умудрился врезаться в столб на прямом участке дороге? – спросил Куверт.

Руна прибавила скорости и, пожав плечами, вместо ответа спросила:

– Вы сообщили жене и дочери, что им тоже следует приехать в загородный дом? – уточнила Руна.

– Да, я позвонил Тине из аэропорта, пока дожидался вас. – Куверт взглянул на наручные часы. – Они будут на месте через полчаса. Мы тоже скоро приедем.

– Я знаю.

Руна посмотрела на экран навигатора: до Гронтвика, где располагался загородный дом Кувертов, оставалось еще десять минут пути.