— Давай, чего встал! — закричала Вербова, испуганно глядя на приближающихся преследователей.

Недолго думая, охотник за сокровищами посильнее разогнался и, преодолев несколько метров, запрыгнул на палубу, качнув лодку из стороны в сторону. Немец сразу запустил мотор, развернув транспорт на месте, после чего нажал на газ, пустив во весь опор его с места, окатив с ног до головы волной подбежавших к краю правоохранителей.

— Нееееет! — закричал со всей силы Сильвестр, глядя на удаляющихся от него преступников.

Глава 45

Лодка, уверенно рассекая морские просторы, быстро неслась по Гданьскому заливу. Балтийск остался далеко позади, о чем все трое оказались несказанно рады. На спокойных водах, где небеса и море сливаются воедино, волны нежно ласкали борта судна, играя с отражениями медленно движущегося к закату солнца.

Нос корабля разрывал гладь, оставляя за собой круги и полосы, которые бесконечно уносились вдаль. Вода же вокруг переливалась всеми оттенками синего и зеленого, маня к себе и притягивая взгляд к горизонту. Время, неумолимо бежавшее десять минут назад, резко стало неважным, и только звуки природы наполняли пространство: крики чаек, шепот волн и тихий трепет ветра.

Присев на приступку, Валерий внимательно посмотрел на дрожащую и укутанную в одеяло бледную Светлану. Она сжала кулаки, пытаясь подогреть их своим дыханием, однако, похоже, ничего не выходило.

— Ты молодец, без тебя мы бы ничего не нашли, — прошептал Виноградов, приблизившись к ней и обняв за плечи, пытаясь утеплить.

Ему самому становилось очень холодно после купания в болотистом рве около крепости Пиллау, однако сейчас это было уже не настолько важно.

— Да, особенно учитывая, что я только благодаря чуду сижу здесь и не утонула, — ответила она, слегка заикаясь.

Молодой человек непонимающе на нее посмотрел, пытаясь интерпретировать смысл ее слов, однако ничего не выходило.

— Пауль вытащил меня со дна, у меня закончился кислород в баллоне, — продолжила Вербова, поморщившись, вспоминая, как она потеряла сознание.

— Ужас, — прошептал Виноградов, по-другому посмотрев на всю эту ситуацию. — Как знал, что нельзя было тебя туда отпускать. Это слишком опасно.

— Ты не виноват, я сама вызвалась и чуть не поплатилась за это. Ты бы не пролез в щели в том тоннеле.

Охотник за сокровищами мягко и ласково погладил ее по плечу, после чего благодарно посмотрел на управляющего лодкой немца.

— Спасибо, — кивнул он ему, понимая, что теперь должен за спасение любимой.

— Пустяки, — возразил Пауль, понимая, что без этого он не достал бы со дна ключ к сокровищу.

— Откуда взялся Сильвестр? — слегка заикаясь, спросила Вербова.

— Не понимаю, но он точно знал, где меня искать, как будто заранее приготовился. Похоже твой знакомый из службы охраны нас сдал и отследил звонок.

— Нет, Ваня не мог, он не такой. Михайлов сделал это как-то по-другому, возможно, через те же телефоны, — возразила девушка, продолжая дрожать.

— Я так не думаю, уж очень подозрительно все это, — не согласился с ней молодой человек.

— Но мы упускаэм, что Свэтлана достала подсказку, — неожиданно прервал их немец, которому было все это совершенно не интересно.

Совершенно забыв об этом, Валерий радостно повернулся к девушке, а она, не став долго держать это в тайне, кивком головы указала на лежащий в углу тканевый сверток. Молодой человек быстро взял в руки находку, развернул ее, явив на свет каменный диск с гравировкой коронованного орла.

— Так, это, безусловно, герб Германской империи начала XX века, — заявил он, внимательно рассматривая узор.

— Внэ сомнений, — согласился с ним Пауль, продолжая огибать торчащие из земли небольшие рифы.

Перевернув ключ другой стороной, Валерий сразу увидел на нем вырезанный ножом в камне текст: «Wilhelm Schatz».

— Что это значит? — спросил он, повернувшись к немцу.

— Сокровищэ Вилгэлма, — быстро ответил он, заранее изучив находку.

— Так, Вильгельма, значит, — задумчиво заявил Виноградов. — Это интересно. Была история о немецком пассажирском судне под названием «Вильгельм Густлофф», которое перевозило в конце сорок четвертого — начале сорок пятого года беженцев. Однако рассказывают о таинственном грузе, прибывшем под усиленной охраной в Данциг в конце января 1945 года. Большие деревянные ящики, скрепленные металлическими скобами, были до странности легкими, и именно их погрузили на корабль. Один свидетель утверждал, будто старший боцман судна Эрих Биттнер сказал ему, что в этих ящиках — вещи из дворца русских царей. А потом эти ящики в море у острова Борнхольм должны были перегрузить на другой парусный корабль под чужим флагом, который собирался пересечь Атлантику.

— Значит комнату могли перевезти на корабле? — предположила Светлана.

— Возможно, только он затонул, — добавил Пауль, пожав плечами, заставив девушку обернуться к своему молодому человеку.

— Все верно, в конце января сорок пятого корабль вышел из порта, а потом ночью его поразили три торпеды, выпущенных советской подлодкой С-13, когда командир увидел ярко освещённый, вопреки всем нормам военной практики, «Вильгельм Густлофф». Было очень много жертв из-за давки и недостатка шлюпок, а само судно затонуло. Неизвестно, успело ли оно передать свой груз, но, думаю, что нет.

— Тогда комната покоится с ним на дне, — подытожила Вербова, уперевшись ладонью себе в подбородок.

— Я бы нэ был в этом так увэрэн, — возразил Пауль, после чего, поймав на себе вопросительные взгляды, продолжил, — корабль ужэ исслэдовали. Там ничэго нэ нашли. Да и вышэл он нэ из Пиллау. Это был «Карлсруэ», когда его настигли совэтские бомбардировщики, заставив затонуть. Но в трюмах обнаружили воэнные машины, фарфор и множество ящиков. Однако keine Spur vom Bernsteinzimmer[1].

— Да, что-то явно не сходится, если комнату эвакуировали весной сорок пятого в Балтийск, то как она могла быть погружена на корабль в январе, да в той комнате, где я нашла диск, коробки были пустыми, все выносили на руках, — согласилась с этим замечанием Светлана.

— Но в «Густлоффе» обследовали и подрывали не все — корма и нос остались целыми! — возразил немцу, уверившись в своей идее, Валерий, полностью проигнорировав версию девушки, которая вызывала еще больше вопросов без ответа.

— Хорошо, но проблэма в том, что он лэжит на польской территории между Гданьском и Kopenhagen. А правительство признало это мэсто братской могилой и запрэтило посещение, — заявил Пауль, неодобрительно покачав головой.

— Значит, нам нужно в Польшу, — подытожил Виноградов, поймав на себе сомневающийся взгляд Вербовой. — Ты сможешь нас перевезти через границу?

— Возможно, — протянул немец, направив лодку в сторону берега.

[1] Никаких следов Янтарной комнаты.

Глава 46

Сильвестр смотрел вдаль залива на уходящую от него лодку. В ярости сжав кулаки, он весь покраснел, готовый прямо сейчас убить кого-нибудь, и в первую очередь, попавшегося под горячую руку Матвея. На молодом человеке же не было лица. Он впервые в своей профессиональной карьере упустил преступника, причем дважды за полчаса. А от того на душе было еще более тошно.

Поняв, что больше стоять тут и ждать непонятно чего смысла нет, Михайлов молча развернулся и, решив не вымещать свою злобу на подчинённом, прекрасно осознавая, что его вина в провале точно такая же, прошёл прочь от порта. Он настолько верил в свои силы, что даже не удосужился вызвать группу захвата. И гордыня его наказала.

— Что мы будем дальше делать? — крикнул ему вслед Варфоломеев, нагоняя начальника.

— Не знаю, — со скрипом в сердце ответил он, — надо бы продолжать отслеживать телефоны, но, судя по направлению движения катера, в России они теперь вряд ли появятся, ушли в сторону Польши.

— Но мы там неправомочны действовать! — тут же расстроился Матвей, понурив голову.

— Знаю. Но у меня все никак не выходят из головы те немцы, о которых говорил Виноградов.

— Думаете соврал? — продолжал расспросы следователь.

— Сложно сказать. Я уже ни в чем не уверен, — протянул Сильвестр, не зная, что делать. — У меня знакомые остались, которые с Интерполом взаимодействовали, надо бы им удочку закинуть, может раскопают про них чего.