стиснул зубы, когда оно распространилось по плечам и груди. Всего лишь иллюзия. Но он все равно вскрикнул, когда боль поднялась по шее и распространилась по лицу, тихий стон сорвался с его потрескавшихся губ. Это нереально, это нереально... Мысль казалась далекой, как будто его мозг был заключен в лед. Его охватила паника; он почувствовал, как кожа на лице трескается, щеки вваливаются внутрь. Нет, пожалуйста... Он поднял трясущуюся руку и в ужасе увидел, как один из его пальцев — не более чем почерневший обрубок — отломился и упал на пол. К горлу подступила желчь.

Лукан упал со стула, его тело забилось в конвульсиях, когда его вырвало.

Мгновение спустя его поглотила темнота.

 

Глава

13

ПЛОХИЕ СНЫ

 

Кровь запятнала цветок вишни, алое на розовом.

Перед ним лежит Джорджио Кастори, распростертый, как рухнувшая марионетка, с такими же безжизненными глазами. Его рот открыт, отражая удивление, которое он, должно быть, испытал, когда клинок Лукана пронзил его горло. Кровь все еще текла из раны, все еще капала с острия рапиры, и каждая капля отдавалась эхом в ушах Лукана, словно насмешка над биением сердца. Его меч внезапно стал очень тяжелым в руке. Когда он наконец поднял глаза, то обнаружил, что мир не изменился, как будто природе была безразлична разворачивающаяся человеческая трагедия. Лукан оцепенело смотрел на вишневые деревья — все такие же красивые среди заросших плющом руин, — и его взгляд медленно поднялся к безупречно голубому небу.

Весенний день, за который можно умереть.

Джорджио Кастори именно это и сделал.

Лукан моргнул, когда воздух огласился криком. Возможно, это был даже его собственный крик, он не мог сказать наверняка — его разум был потрясен, когда значение того, что только что произошло, того, что он сделал, наконец-то поразило его, как удар молота. Он пошатнулся, внезапно почувствовав слабость в коленях, и едва заметил, как его рапира со звоном упала на булыжники. Рядом с ним появился молодой человек — секундант Джорджио, как он понял. Юноша шутил с Джорджио перед дуэлью, и их смех эхом отдавался от каменных колонн. Теперь никто из них не смеялся. Мальчик уставился на труп своего друга, на его бледном лице был написан ужас. Он попытался заговорить, но с дрожащих губ не слетело ни слова. Шляпа выпала из онемевших пальцев.

Лукан вздрогнул, когда кто-то тронул его за плечо — Жак, его секундант, покраснел и что-то пробормотал, в его широко раскрытых глазах застыл вопрос. Лукан не слышал слов своего друга; он смотрел поверх плеча мальчика, его внимание было приковано к женщине, которая приближалась к ним, ее темные волосы развевались на ветру...

Амисия.

Лукан оттолкнул Жака, когда она подошла ближе, и попытался произнести слова, которые крутились у него в голове с тех пор, как Джорджио Кастори рухнул на землю.

Это был несчастный случай, я не хотел его убивать, это была ошибка...

Но слова не шли с языка; они застревали у него в горле, как будто он не был уверен в их истинности.

— Лукан? — спросила она, и глаза ее расширились, когда она увидела красное пятно на шее Джорджио. — Что... что ты наделал?

Слова по-прежнему не шли с языка.

Амисия опустилась на колени рядом с Джорджио и что-то сказала его секунданту; мальчик покачал головой, по его щекам текли слезы. Каким юным он вдруг стал. Амисия медленно поднялась и повернулась лицом к Лукану.

Его желудок сжался, когда ее карие глаза встретились с глазами Лукана.

За последние несколько месяцев он столько раз заглядывал в эти глаза, столько всего видел в их глубине: веселье, восторг, привязанность... Иногда, возможно, и нечто большее. Но сейчас он увидел в них то, чего никогда раньше не замечал: отвращение.

— Я не могу поверить, что ты это сделал. — Ее голос был едва громче шепота.

— Амисия, — выдавил он, наконец обретя дар речи. — Это был несчастный случай... я не хотел...

— О чем ты только думал! — закричала она, толкая его в грудь. — Ты... ты трус!

Когда он не ответил, она повернулась и зашагала прочь.

Лукан смотрел ей вслед, и тишина нарушалась лишь сдавленными всхлипываниями друга Джорджио. Лукан почувствовал, как по его щекам текут слезы, хотя и не был уверен, из-за кого они.

Лепестки затрепетали вокруг его ног, подхваченные ветерком.

Кровь на цветущей вишне.

 

Лукан резко проснулся, его сердце бешено колотилось, даже когда сон — кошмар — растаял, отступив в самые потаенные уголки его сознания, где, как он знал, сон будет таиться до тех пор, пока не решит снова его мучить. Он застонал, когда на смену ему пришла головная боль, пронзительная боль, вызвавшая поток воспоминаний: пирамида, корсар, чарующая улыбка Леди в Красном... и смертельная боль. Милосердие Леди, настоящая чертова смертельная боль. Лукан вздрогнул, вспомнив, как сороконожка скользнула по его коже, а рука почернела от обморожения. Он поднял руку и заморгал, чтобы прояснить затуманенное зрение. Я невредим, осознал он, глядя на свою незапятнанную кожу, все пальцы целы. Он издал слабый смешок и опустил руку.

— Видите? — произнес спокойный голос. — Это были всего лишь иллюзии.

Лукан поднял глаза, осматриваясь: маленькая комната, голые стены, тускло освещенные наполовину закрытым фонарем, стоявшим на столике у его кровати. Когда его глаза привыкли к полумраку, он увидел темную фигуру, сидящую в углу комнаты, за пределами досягаемости света.

— Джуро? — прохрипел он, пытаясь сесть.

— Расслабьтесь, Лукан, — сказал слуга Писца, поднимаясь и выходя на свет, все еще улыбаясь своей обычной полуулыбкой. — Вам нужно отдохнуть. Я понимаю, что последствия игры в пирамиду могут быть неприятными.

— Да, я заметил.

— Плохие сны? — спросил Джуро, наполняя глиняную чашку водой из кувшина.

— Откуда вы знаете?

— Обычное явление. Потеря сознания, вызванная пирамидой, часто сопровождается болезненными или травмирующими воспоминаниями. — Он предложил чашку Лукану. — Выпейте. Это должно помочь от головной боли.

Лукан пробормотал слова благодарности, умудрившись пролить на себя половину содержимого чашки. Вода, которая все-таки попала ему в горло, была на вкус как нектар. Он сделал еще несколько глотков, боль в висках уже отступала.

— Где я? — спросил он, возвращая чашку Джуро, который снова ее наполнил.

— Все еще у Салазара. Это одна из нескольких комнат, отведенных для игроков, которым требуется восстановление сил после посещения пирамиды. Я приказал доставить вас сюда после того, как вы потеряли сознание.

— Очень любезно с вашей стороны, — сухо сказал Лукан, — хотя я не могу отделаться от ощущения, что вы отчасти ответственны за мое нынешнее благосостояние. — Он сделал еще глоток воды. — Или за его отсутствие.

Джуро приподнял изящную бровь:

— Вы вступили в