Я пристально посмотрел на Виринею.

— А если угадаю, ты накормишь меня малиновым кексом, в конце концов?

Её вечно бледные щёки порозовели.

— Ты отвлекаешься, Алекс. Тем более сегодня подают штрудель. Яблочный.

Я усмехнулся. Мне нравилось вгонять её в краску.

— Но я-то хочу кекс. Малиновый.

— Бринер! — зашипела она. — Ты вообще-то на проверке! И видимо, придётся проводить для тебя еще одно испытание, потому что ты…

— Не нужно ещё одно испытание. — Я поднялся из-за стола. — Я уже понял, кто тут Феофан. Но с кексом мы ещё не закончили.

Я направился прямо к столику, где сидела семейная пара с ребёнком.

Мужчина уже было собрался что-то у меня спросить, но я посмотрел мимо него.

Мой взгляд остановился на ребёнке.

Десятилетний мальчик, рыжий, с весёлыми веснушками по всему лицу и проницательными зелёными глазами. На его футболке был прицеплен значок с каким-то мультяшным хомяком, на руке пестрели кляксы от чернил. А ещё он съел свой десерт и сейчас сидел в ожидании второго.

— Привет, Феофан, — поздоровался я. — Ну и как тебе штрудель?

* * *

Пацан откинулся на спинку кресла и улыбнулся.

— Надо же. Догадался. А ты ещё круче, чем я думал.

Голос у него был бодрый, говор быстрый, а движения — стремительные. И всё бы ничего, но глядя на этого мелкого сказителя, я никак не мог представить, что вокруг рыжего мальчишки, похожего на хулигана со двора, собрался целый Орден.

Взрослые люди.

Даже профессор Академии.

— У тебя на лице написано, что ты не особо представляешь меня сказителем, — вздохнул мальчишка.

— Вообще не представляю. — Я подвинул стул от соседнего столика и уселся напротив Феофана. — Но, видимо, ты чего-то стоишь, раз тебе верит столько людей. Как минимум, человек десять точно.

— Нас двести, — вдруг произнёс сидящий с Феофаном мужчина. — А ты будешь двести первый.

— Это не мой отец, как ты подумал, а мой опекун, — тут же представил мужчину Феофан. — Его зовут Захар. Он тоже пророк.

Он указал на женщину, которая исполняла роль его матери. Худая блондинка в очках.

— А это тоже пророк. Она заведующая детского дома, в котором я рос, пока меня не забрал Захар. Её зовут Нелли.

Я внимательно оглядел пацана.

Он хоть и выглядел мелким шалопаем, но вид у него был ухоженный и сытый. О мальчике заботились.Но как бы я ни удивлялся его возрасту, меня больше беспокоило другое.

То, ради чего я и напросился на знакомство со сказителем.

Феофан попал под мои подозрения, когда я узнал, что он был на трибунах Чёрной арены в день моего поединка со Стрелецким. А ещё этот мальчик получил рану, когда падал с трибуны во время открытия червоточины. Впридачу Феофан лежал в больнице из-за слабости. Виринея даже говорила о его обмороке.

Всё это могло означать, что именно в тело Феофана переселился Волот, когда сбегал из убитого тела Тараса Царёва.

Но пацана надо было проверить, потому что, кроме него, на трибунах было много народу, и многие из них получили ранения, лежали в больнице и, возможно, падали в обморок.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

— Не очень. Нога ещё болит, — ответил Феофан. — Но это не повлияет на мой дар сказителя.

К нам подошла Виринея.

Она перенесла мой кофе на стол Феофана, а затем поставила ещё два штруделя. Один — мне; второй — мальчику.

Тот принялся тут же поедать выпечку, взяв ароматный кусок пальцами.

— Значит, не веришь, что я могу быть сказителем, да? — ещё раз уточнил мальчик, прожевав кусок штруделя. — Ну и ладно. Можешь не верить. Мне хватает того, что ты Мёртвый Князь. Виринея же говорила тебе о пророчестве? «Проникнет угроза в город на Белом Озере в день Сорока Стрельцов, будет она невидимой и все погибнут, если не узрят её. Но придёт Призрак, Мёртвый Князь, на седьмой день, и будет биться в неравном поединке, и победит. Увидит он угрозу и пройдёт во чрево пространства и времени, сквозь великие преграды, чтобы свергнуть тьму, и найдёт он путь всем во спасение, и объединит он разные стороны». Помнишь такое?

Я кивнул.

— Помню.

— Ну во-о-от! — Он откусил ещё штрудель, прожевал и быстро проглотил. — Ты же Мёртвый Князь, Призрак и Спаситель. И дрался ты — ну просто улёт! Крутой чувак!

«Ну просто улёт»?.. «Крутой чувак»?..

Серьёзно?

И это великий сказитель? Или это Волот переигрывает?

— А ты видел ещё что-то насчёт Мёртвого Князя? — спросил я.

Мальчишка покачал головой.

— Пока ничего, но уверен, что что-то обязательно будет. У меня это приходит, как наваждение. Внезапно.

— Это как в трансе, — коротко пояснил Захар.

Женщина по имени Нелли кивнула.

— А я записываю всё, что говорит Феофан во время транса. Сам он помнит только урывками.

— А могу я глянуть на последние записи? — попросил я, на что Нелли и Захар хмуро переглянулись.

— Да пусть посмотрит, всё равно там не про него, — разрешил Феофан, дожевав штрудель. — Он уже принят в наш Орден и прошёл испытание. Да и Виринея его на сто рядов проверила перед этим.

Нелли достала из крупной женской сумочки тетрадь, толстую, в твёрдой обложке, и открыла на середине.

— Это последняя запись. Вот. — Она ткнула пальцем в одну-единственную строчку.

Больше на странице ничего не было.

Я быстро пробежался глазами по сказанию. Оно было таким, что внутри всё напряглось от нехорошего предчувствия.

«И явится людям Ведьма, дщерь великого зла, и возжелает она величия ещё больше, чем имела, и поднимет армию мёртвую, и убьёт всех соперниц на великом празднике плоти и загробной жизни, и… и-и-и-и… ох… меня сейчас стошнит…».

Я нахмурился и посмотрел на мальчика. Если это Волот, то он может делать вид, что выдаёт сказания. Он может лгать и выдумывать всё, что угодно. Люди привыкли верить Феофану наслово.

Но если это не Волот, то сказание могло быть правдой. Тогда что это за «дщерь великого зла»? Что за Ведьма? Я покосился на Виринею, потенциальную Тёмную Госпожу, потом вспомнил про соседку, тоже Ведьму и тоже потенциальную Тёмную Госпожу. Возникли некоторые предположения, но пока я отодвинул их подальше, чтобы не терять объективности.

Нелли записала все слова