— А червоточины под новой пекарней вы проверяли? — не удержался я от иронии. — Ну так, на всякий случай.

Виринея покосилась на меня с недовольством — ей явно не понравилась моя шутка.

— Знаешь, что, Бринер? Если ты будешь так по-дурацки шутить, то я лично попрошу Феофана, чтобы он тебя послал. И не забывай про мой топор.

— Забывать про топор — это твоя проблема, а не моя, — усмехнулся я.

Ещё одна моя шутка повергла её в гнев.

Она вырвала сумку из моей руки и стремительно обогнула пекарню, чтобы войти через вход для персонала.

— А ты заходи через парадную! Так надо! Особенно для всяких шутников! — Девушка не пустила меня с собой и захлопнула дверь.

Я не сдержал улыбки.

Виринея злилась, но нравилась мне всё больше, вместе со всеми странностями и Хибинской Ведьмой в предках.

Было около шести утра, однако пекарня работала. Она оказалась круглосуточной. И в это раннее утро тут уже были посетители. Скорее всего, члены Ордена (ни за что не поверю, что кто-то пошёл бы в субботу в шесть утра за выпечкой и кофе).

Я вошёл в зал и уселся за свободный столик у окна, но никто не обратил на меня внимания.

Кроме самого Мефодия, конечно.

Толстяк-голем в своём неизменном фартуке и с улыбкой поспешил ко мне, прихватив меню. Кожа на его сером мёртвом лице, как всегда, была сшита из двух половин. И теперь-то я точно знал, что это существо создал дядя Виринеи.

Не знаю, о чём он думал в этот момент, но теперь Мефодий, собранный из кусков мёртвых тел, но работящий и приветливый, очень хотел походить на живого человека. Это было видно.

— Доброе утро, господин! — поздоровался Мефодий. — Мы очень рады видеть вас в нашей новой пекарне! У нас новое заведение, потому что старое… хотя вы знаете. И мы будем рады угостить вас и отблагодарить за спасение нашей сотрудницы, Виринеи Ворониной. — Голем приготовился записывать в блокнот. — Слушаю вас, господин. Заказывайте хоть всё меню.

— Кофе… — начал я.

— Со сливками, без сахара, — тут же дополнил голем. — Я прекрасно помню, что вы заказывали в тот день. Возможно, вы желаете ещё выпечки? Могу посоветовать яблочный штрудель. Наисвежайший! По новому рецепту девятого века! И вкус можно дополнить симфонией Чайковского, если вы вдруг захотите. Давненько я не посещал филармонию, поэтому не отказался бы послушать Чайковского вместе с вами.

Его улыбка стала шире.

— Чайковского не надо, — отказался я и окинул взглядом зал. — А что сегодня заказывают посетители?

Он загадочно на меня глянул.

— Мы сегодня всем предлагаем яблочный штрудель, господин. Блюдо дня, так сказать.

Я заметил, что все посетители действительно едят именно штрудель.

— Ну что же, тогда давайте мне того, что всем. Я сегодня со всеми за компанию.

Мефодий кивнул и поспешил за штруделем, а я внимательно посмотрел на каждого посетителя.

Итак.

За дальним столиком — семейная пара с ребёнком лет десяти; за соседним — пожилой мужчина в строгом костюме; чуть дальше — худая и неказистая блондинка; за ней — две подруги лет семидесяти; а у входа — молодой парень.

Был здесь и ещё один человек, но его, в отличие от остальных, я знал лично. За столиком напротив сидел сам создатель Мефодия.

Дядя Виринеи — Ян Стоянович Воронин.

Неизменный череп любовника его жены тут тоже имелся. Некромант поставил череп рядом на стол и заказал ему штрудель, как и себе.

Значит, не только Виринея верит Феофану, но и её дядя. Уважаемый человек, высокоранговый маг и профессор, учёный и преподаватель. И это всё не помешало ему тоже состоять в секте… то есть, в Ордене.

Я потёр лоб и задумался. Ну и кто из собравшихся Феофан?

Выбор большой.

Все едят одно и то же, общаются или просто ковыряют десерт в одиночестве (а кто-то даже в компании с черепом).

Ладно, поехали.

Первым делом я обратил внимание на одинокого пожилого мужчину. Если бы кто-то на моём месте искал Феофана-сказителя, то сначала бы подумал на него, без сомнений. Короткая бородка, строгий взгляд, дорогой костюм, к штруделю почти не притронулся. Он сидел вполоборота и пил чай.

Слишком очевидно.

Если честно, я не представлял этого человека на трибуне Чёрной арены, который бы пришёл поглазеть, как сражается персонаж из его же сказания. Он бы лучше сам меня вызвал, чтобы познакомиться. Через ту же Виринею.

Я перевёл взгляд на молодого парня, сидящего за столиком у входа.

Может, он Феофан?

Съел половину штруделя, пьёт кофе, задумчивый и хмурый, будто готовится к чему-то серьёзному, вроде студенческого экзамена, или девушке предложение собирается делать, или наоборот порвать с ней, или у него долги. Вот его было проще представить на Чёрной арене.

Но я посмотрел на невзрачную девушку, тоже сидящую в одиночестве. Она — сказитель? Если она скрывает свою личность, то нет ничего удачнее выдать себя за человека другого пола.

Я нахмурился и посмотрел на двух пожилых женщин.

Нет. Среди них точно нет Феофана, даже если он скрывается под мужским именем будучи женщиной. Потому что они обе — гладиаторы, я почуял это почти сразу.

Мой взгляд уткнулся в дядю Виринеи. Профессор Воронин с удовольствием уплетал штрудель и о чём-то говорил с черепом. Он был некромантом, а не пророком, и явно пришёл просто посмотреть, что я буду делать.

Тем временем передо мной на стол поставили чашку кофе.

— Со сливками, без сахара, — томным голосом произнесли над моей головой.

Это была Виринея.

У меня даже дежавю случилось. Всё точь-в-точь, как в прошлый раз.

Девушка подошла ко мне, в короткой форме официантки, в фартуке, с приветливой улыбкой и яркими голубыми глазами.

— А штрудель? — спросил я, поднимая на девушку взгляд.

— Штрудель будет, — промурлыкала она, наклоняясь ко мне ниже. — Обязательно будет. Можете не сомневаться.

Я уже ждал, что она снова опрокинет на меня кофе, как тогда, но Виринея подвинула чашку ближе ко мне и поинтересовалась:

— Ну так что скажете, господин Бринер? Феофан ждёт. Он с удовольствием позавтракает с вами, если вы его угадаете.

— А если не угадаю?

Она пожала плечами.

— Конечно, не угадаешь. Поэтому я бы на его месте выперла тебя из пекарни, балбес. Но он, скорее всего,